Путь

  - Рольдо, давай подберем его, - вдруг попросила девчушка, коснувшись руки жонглера. - Должно быть, он идет так уже долго, и очень устал.

Она всегда была жалостливой, обладая редким даром сочувствия. Порой Мария тащила в фургон всякую живность, вроде котят и щенков, а раз где-то поймала ручную крысу, прожившую с циркачами целый год, а затем куда-то пропавшую. И Рольдо, да и не он один, часто ругал свою спутницу за это сострадание, ведь она не видела разницы между брошенным котенком и безродным бродягой, встреченным в каком-нибудь глухом краю.

  - Он идет своей дорогой, - проворчал жонглер. - А у нас своя. Не стоит привечать всяких незнакомцев, ведь мы не знаем, кто он. Говорят, тут полно разбойников, и я не хочу, чтобы один из них ехал с нами, а потом, ночью, перерезал всем глотки и ушел обратно в лес, - мрачно произнес Рольдо, сурово взглянув на девчонку. - Доведет когда-нибудь до беды твоя доверчивость, Мария!

Но, поравнявшись с путником, неутомимо мерившим тракт широкими шагами привычного к странствиям человека, жонглер, перехватив укоризненный, полный детской обиды взгляд своей спутницы, все же сменил гнев на милость.

  - Далеко ли идешь, почтенный? - окликнул путника возница, всей душой надеясь, что этот человек окажется просто крестьянином, ходившим в соседнюю деревню. Рольдо, хоть и злился на Марию, отказать глупой девчонке не мог, относясь к ней прямо-таки с отеческой заботой.

  - Иду, пока тракт не кончится, - обернувшись, бросил с усмешкой путник. - А тебе, приятель, что за забота?

Жонглер придержал упряжку, пару смирных лошаденок, купленных в одном поселке на востоке Келота. И точно так же сбавил шаг пешеход, с интересом уставившись на Рольдо, из-за плеча которого выглядывала Мария. Собственно, стоило только этому малому увидеть девчонку, о вознице он забыл, ибо мало бывает некрасивых девушке в пятнадцать лет, а спутница Рольдо могла затмить любую даму, будь та хоть трижды в шелке и жемчугах. В прочем, циркач больше обеспокоился бы на счет встречного путника, если бы тот стал вдруг восторженно любоваться одутловатой физиономией самого Рольдо.

Девушка неизменно привлекала внимание своей чистотой и врожденным изяществом, где бы она ни появлялась, одна или со своими спутниками. Тугие огненно-рыжие кудри упрямо выбивались из-под чепца, и мужчины бросались на них, точно бык - на алый плащ. Вздернутый носик, чуть припухлые губки, казалось, так и просившие впиться в них страстным поцелуем, и пронзительно-зеленые глаза никого не оставляли равнодушным, и порой Винченте, оберегавшему сестру, как самое ценное сокровище, приходилось успокаивать самых горячих ухажеров с помощью кулаков или даже ножа.

К счастью, акробат умел постоять за себя, к тому же на его пути пока не попадались действительно опасные противник, вроде мающихся бездельем сынков какого-нибудь сеньора. Ну а если приходилось совсем туго, к драчунам достаточно было просто приблизиться Бернарду, при виде которого у самых отъявленных задир вдруг появлялись некие спешные дела где-то невообразимо далеко. Брошенный здоровяком исподлобья угрюмый взгляд мгновенно охлаждал пыл любого задиры, неважно, был тот с голыми руками или добрым куском закаленного железа.

  - Мы можем подвезти тебя, если нам по пути, - предложила тем временем девушка, ничуть не смутившись восторженных взглядов незнакомца. Как и ожидал Рольдо, Мария поспешно взяла все в свои руки, вклинившись в разговор настороженных мужчин: - Скажи, куда ты направляешься?

  - Я иду в Фальхейн, - неожиданно дружелюбно ответил путник, тепло улыбнувшись. К своему удивление Рольдо не смог прочитать в его взгляде ни намека на похоть, только искреннее восхищение, будто этот коренастый мужик видел перед собой не юную красавицу, а, к примеру, древнюю картину. - В столицу Альфиона.

Приглядевшись к своему собеседнику, Рольо понял, что он был уже не молод, но еще крепок. В короткой бородке и аккуратно постриженных усах почти невозможно было заметить седину, а дыхание путника, без сомнения, прошагавшего уже не одну лигу, было ровным и мощным.

Оружия этот человек, одетый в довольно пыльный, потертый камзол серо-коричневого цвета и крепкие сапоги на толстой подошве, как раз для дальней дороги, на виду не держал, но опирался на увесистый посох, отполированный частыми прикосновениями до зеркального блеска, да на боку его висела кожаная котомка, должно быть, с кое-какими припасами.

  - Здорово! Мы тоже едем в Фальхейн, - воскликнула девушка, прежде чем Рольдо успел пихнуть ей кулаком в бок, напомнив, чтобы держала язык за зубами. - Садись, у нас хватит места.

  - Ну, если ты приглашаешь, красавица, - улыбаясь, произнес, чуть растягивая слова, путник. - Что ж, пожалуй, присоединюсь к вам. Вместе веселее, верно? - спросил он, взглянув с прищуром на насупившегося Рольдо, который не находил в себе сил послать этого странного человека, явно не обычного бродягу, куда подальше.