Путь

— По словам Женьки, почти все. Остались только папка и дядя Миша. Но она говорила, что может ошибаться. Но Алёша точно — я сама видела.

— Она ошиблась, — раздается голос отца от дверей палаты.

— Папка!

— Дядя Коэл!

— Пап, но тогда кто?

Отец тяжело вздыхает: — Миша умер от ран, уже после боя. Алёша, Денис и Оливия погибли в бою. Остальные живы.

— Мама жива! И тетя Даян, и Каади, и Ванечка, и Сэй! И дядя Дакар, и Таэль! — восклицает Джинни.

— Да, все живы.

— Дядя Коэл, а где Женя? — задает вопрос Наин.

Отец опускает глаза.

— Папка… скажи что это не так!.. Нет, пожалуйста! — шепчет она.

— Её так и не нашли… считают, что она упала в горячий поток, и тело затянуло в пещеры.

— Духи, какой ужас! — кричит Наин. Яркий день становится чёрным.

Они стоят рядом, взявшись за руки. Наинэ — в снежно белой тунике и таких же брюках и сапогах, на голове капюшон; Джинни — в ярко алой одежде скорби. Там, на чёрном обелиске, стоит и смотрит на них Женька. Всю свою душу, весь свой талант вложила она в эти гравюры. Сначала на листах пайперола, а потом и в камне, с помощью станка. Но в саркофаге лежит один пустой гроб, в нем — только коммуникатор. Коготь забрала Наин. За спиной стоит Дакар, его сильные руки лежат у девочек на плечах. Рядом отец, на его руках сидит Сэй. Ровная шеренга милиции абсолютно синхронно поворачивается, приклады упираются в плечи, стволы карабинов смотрят в небо. Звучит команда и следует залп, за ним другой, потом третий. Саларианцы стоят, вытянув руку с зажатым клинком. Церемония завершена, и разумные начинают расходиться.

— Вот и всё, — тихо говорит Дакар.

— Нет, не всё! — отвечает Наин. — Я отказываюсь верить в её смерть, пока лично не увижу её мёртвой. Пока не потрогаю и не почувствую это. Для меня она живая. Просто уехала очень далеко.

— Я поддерживаю тебя, Наинэ, — соглашается Джина. — Она живая. Живая!

Мужчины переглядываются и качают головами.

— Идём домой, девоньки, — говорит батарианец. Вся группа разворачивается и уходит, а на чёрную гранитную плиту начинают падать капли дождя.

Мендуар, Ранчо «Шепот», вечер того же дня

На мягком и, по виду, новом диване сидят две женщины: турианка и человек. Сидят, взявшись за руки и с любовью глядя друг на друга.

— Значит, ты уезжаешь, Даян? — спрашивает со слезами в голосе турианка.

— Я не могу пока здесь жить, Каади. Я почти не сплю — просыпаюсь от каждого шороха. Мне всё время кажется, что они вот-вот войдут — и я услышу шаги Женьки, сбегающей по ступенькам на тренировку. Тихие шаги Миши, его спокойный голос, спрашивающий о чём-то дочь. Её смех. Это невыносимо, Каади! Мне мерещится бренчанье гитары из комнаты мальчиков. Ваня каждую ночь их зовёт во сне. Каади… — Человечка утыкается в грудь турианки, и её сотрясают глухие рыдания.

— Что говорит Рэй? — спрашивает сквозь слёзы Каади.

— Говорит, нам надо сменить обстановку, полностью. Это значит — уехать с Мендуара.

— И куда?

— Я связалась со Стивом — меня восстанавливают во флоте. Я забираю Ивана и улетаю на «Арктур». Видимо, пришло время капитан-лейтенанту Шепард снова встать в строй.

— Ты же врач, Даян!

— Пока нет — пока раны не заживут, я не хочу быть врачом. Хм-м… ты знаешь, а ведь отец был прав, наше призвание — быть военными. Теперь я поняла это точно.

— Артур был мудр… наш отец редко ошибался.

— Редко… но уберечься не смог.

— Не смог…

— Когда, Даян?

— Через три дня прилетит Стивен, и я улечу с ним. Каади, что с расследованием?

— Мы вскрыли почти всех замешанных. Остались только несколько моментов на Иллиуме. Ничего, мы подождем пару лет, чтобы они успокоились… а потом убьём всех. Одного за другим. Толият готовит несколько групп и сам готовится.

— Прямых улик, конечно, нет?

— Нам хватит косвенных — в таких делах этого вполне достаточно.

— Мастер-ассасин на тропе мести, с поддержкой целой колонии… Он достанет их всех, я уверена.

— Нас поддерживает не только администрация колонии, но и Директорат РМ, КГБ Союза, СВР Иерархии и некоторые матриархи. Подключилась даже ГОР.

— Надеюсь, ты не?..

— И не надейся. Я в деле. Кровь наших мальчиков, нашей девочки и моего брата, отца и матери вопиет об отмщении! Мой клинок обагрится кровью виновных, не будь я Каади Кандрос, артхог[11] Чёрной Стражи!

— Будь осторожна, сестра! Я не хочу тебя потерять…

— Не волнуйся — не настолько я ещё растеряла навыки, да и Толият поможет мне восстановиться. У меня два года — успею подготовиться.

Женщины встают и подходят к окну, за которым, на стоящих в палисаднике креслах, сидят дети — там Вэсил, и Наин с Джин, и Алекс Хартман.

— Бедная Вэсил… Как она это пережила?

— Рэй сказала, что очень тяжело. Но она сильная — должна справиться.

— Малышка говорила, что будет ждать Дениса столько, сколько надо: пятьдесят лет, сто — не важно.

— Теперь ждать некого…

— Теперь некого…

— Надеюсь, она глупостей не наделает.

— Я присмотрю за ней, сестра.

— Сделай это, Каади. И да, когда боль утихнет — я вернусь сюда. Через несколько лет, может, лет десять, может, больше. Но обязательно вернусь, я тебе обещаю!

— Ты, наверное, станешь адмиралом к тому времени?