Путь

Спускаюсь в инженерный. На мне пока шорты и майка, пожертвованные мне одной из девушек — Мате Родригес. Эта невысокая, хрупкая на вид бразильянка была помощницей нашего суперкарго Малколма О’Доннела, и её шортики с маечкой стали моей временной одеждой. Сегодня утром Дебби сняла мне повязку с руки, и Чарли сказал, что готов меня одеть. Захожу к нему в мастерскую — старпом сидит за столом с терминалом и смотрит на меня.

— Привет, le lactaire, раздевайся и вставай на площадку сканера.

— Что, совсем?..

— Ну, ты же не будешь носить свою одежду поверх шмоток Мате?

— Но…

Чарли скептически на меня смотрит, в его эмоциях — лёгкое раздражение.

— Le lactaire! Не заставляй себя ждать. У меня ещё куча дел, и меня не интересуют мелкие девчонки. Я даже смотреть не буду, — он отворачивается.

Скидываю с себя одежду, включая боксеры и носки, встаю на площадку сканера.

— Руки в стороны, ноги на ширине плеч, пальцы на руках растопырь.

По моему телу начинают бегать лазерные лучики сканера.

— Голову прямо держи, смотри перед собой, — ворчит Чарли.

Застываю в неподвижности. Площадка медленно делает полный оборот и застывает.

— Всё, одевайся и садись в угол на кресло. Сейчас изготовим тебе пару комплектов — и сходишь, переоденешься.

В углу начинает гудеть здоровенный универсальный станок. Что в нём происходит — не видно. Пшикает дверь, и в мастерскую заходит капитан. Он садится на стоящее рядом кресло и с интересом смотрит на меня.

— Нам надо поговорить, Джейн.

— О чём, сэр?

— О тебе. Нам надо решить, что с тобой делать.

— А что со мной делать? Отвезите на Землю к деду — и все дела.

— Это сложно… Мы не летаем на планеты просто так, для нас это слишком дорого. Никто не знает, когда мы будем на Земле.

— Но можно связаться с дедом с Бекенштейна, и он подскажет, как действовать. Может, посадите меня на рейсовик до Земли, и всё? А там он встретит.

— Тебя не возьмут на рейсовик, малыш — без сопровождающих не возьмут, а взять его негде.

— Тогда дед сам прилетит к вам, надо только подождать.

— Это возможно, но могут возникнуть проблемы с властями. Необходимо оформить тебя, а как это сделать? Ведь твои документы остались на Мендуаре.

— Мне почему-то кажется, капитан, что мне не стоит светиться перед властями. «Цербер» может отслеживать всё, что касается произошедшего в Колонии — и если всплывёт моё имя, то они узнают, что я у вас!

Чарли зарычал, его руки на спинке кресла сжались так, что костяшки стали белого цвета.

— Я убью любого, кто попробует тебя тронуть! Тем более — церберовцев!

— Чарли, мы лишь торговцы — нас раздавят и не заметят, — говорит Макс.

— Но что же делать, капитан? — спрашиваю я.

Он хлопает себя по коленям: — Придём на Бек — будет видно. Как плечо?

— Всё хорошо, капитан.

— Ну и замечательно! Ладно, я пошёл завтракать, вы тоже долго не задерживайтесь.

И капитан выходит из мастерской.

Бекенштейн

«Барсучонок» входит в верхние слои атмосферы, обзорный экран заполняют сполохи плазменных вихрей. Как это, оказывается, красиво! По мостику скороговоркой летают переговоры пилота, капитана и безопасника. Я подпираю косяк двери, так как кресел больше не предусмотрено, но мне и так хорошо. Чарли изготовил мне одежду и, по мнению капитана, несколько этим увлёкся — у меня теперь аж шесть уников. Два белых — рабочих; один светло-серый со вставками тёмно-синего — для работ на поверхности при погрузке-разгрузке и работах на обшивке; а также разноцветные парадно-выходные. И белья полный шкаф.

Приписали меня к хозяйству Чарли, и я помогала «деду» по мере сил. А работы по кораблю, оказывается, воз и маленькая тележка! Делать не переделать… конечно, если ты истинный космонавт, а не чучело. Любая мелкая проблемка — повод для беспокойства, а уж поломка… это целый вызов! За всем надо следить, все проблемки устранять. Изо дня в день, постоянно. «Барсук» сиял, как медный чайник, только благодаря неусыпной заботе Чарли и его помощника Влада — Влади́слава Дубчека. Ну и я скромно помогала. Суперкарго носился с грузом, он и все его помощники — треть команды, постоянно проверяли состояние скоропортящегося груза, перебирали, следили за ним и за работой холодильников. В общем, дел хватало у всех.

Наконец, дошли до Бека. Всё-таки в игре было проще — полёт через реле мгновенный, перелёты внутри скоплений быстрые. В реальности — дни и недели в пустоте и каналах гиперпереходов, и постоянная работа-работа-работа… Корабль — сложнейший механизм, требующий неусыпного внимания. Это блин, не игра, это жизнь космонавта! Здесь, как на подводной лодке: халатность, ошибка или лень — и ты труп… космос безжалостен. Уники белые потому, что все технические жидкости ярко подкрашены и с сильной отдушкой — если где-то потекло, то вляпался, и сразу видно. То же и у пневмосистем — там, правда, только запах. Вот и ходит каждое утро капитан по кораблю — «обязательный обход», называется. Идёт, белой перчаткой по поверхностям проводит, принюхивается, прислушивается… Все палубы так обходит.