Путь

— Чего ещё вам пожелать? — Орлан презрительно оглядел невестку и тут же пронзил Кащея острым взглядом. — Вот тебе конкгетно, Николай, желаю быть внимательным… быть внимательным пегед выбогом, какая догога вегная, а какая — нет. Только учти, что частенько назад пути уже не бывает, и твой выбог сказывается на всём последующем пути. И говно такой же внимательности тебе желаю при офогмлении документов — смотги, под чем подписываешься, потому что с тебя, как с хозяина, двойной спгос. Но об этом ни здесь, ни сейчас и, навегное, уже не со мной. Так что следи, под чем подписываешься — это мой втогой тебе совет!

Орлан опустил голову и секунду спустя продолжил:

— А сейчас пгими от меня два свадебных подагка.

Ему поднесли сзади две большие чёрные коробки с застёжками — одну прямоугольную, а вторую квадратную. Сначала он взял в руки одну из них и щёлкнул её замками. Крышка открылась, показав обитую бархатом внутренность. Внутри сиял матовый воронёный ствол прекрасного ружья, с деревянным прикладом и гравировкой на нём. Орлан поднял повыше, чтобы все увидели.

— Это гужьё Бондагчука — знаменитое на весь миг огужие, его даже в кино показывали. Я дагю тебе его, Николай, чтобы ты мог убегечься от всех, кто посягает на твой дом. У этого инстгумента замечательные хагактегистики, и в умелых гуках он может больше, чем сам Господь Бог! А вот в неумелых он не стгашнее веника.

— Спасибо, спасибо, отец! — и Кащей ринулся было пожать отцу руку, но тот остановил его.

— Погоди, это ещё не всё.

Кащей в нерешительности остановился. Слава открыл вторую коробку.

— Тот подагок был от вгагов, от тех, кто снагужи. А этот — чтобы вгаги не завелись у тебя дома. Как говогил великий Ницше: «Собгался к бабе — возьми с собой плеть».

Он поднял над головой вторую, квадратную, коробку. В ней покоилась свёрнутая спиралью огромная чёрная нагайка с массивным латунным оголовком.

Кащей рассмеялся, Алиса просверлила взглядом тарелку, Аттал прищурил глаза. Гости отреагировали по-разному, в зависимости от принадлежности к той или иной семье: кто-то усмехнулся, кто-то нахмурился.

— Будь стгог с теми, кто в твоём доме и с теми, кто за его пгеделами. Не давай воговать у себя, не пгощай измен, не тегпи обид, не нагушай слова, не лги своим, не чини зла понапгасну. Тегпи, где нужно тегпеть, бей, где нужно бить, но, смотги, не пегепутай одно с дгугим — в общем, живи по понятиям чести.

Пока Кащей переваривал, Орлан внимательно пригляделся к нему:

— Я слышал, что ты пгидумал себе новое погоняло?

— Да, есть такое, отец! — горделиво бросил взгляд на заинтересованных гостей Кащей.

— Никола Голый?

— П-п-почему Голый? Голланд!

— Голум?

— Голланд! Никола Голланд!

— Всё, всё, тепегь услышал! Итак, дгузья, я заканчиваю свою гечь. Вот пегед вами стоит новый хозяин Ганзы — Никола Голан. Взгослый, самостоятельный муж, готовый к пгедстоящим пгиключениям. Вы спгосите, буду ли я помогать ему в делах? Отвечу — нет, не буду. Ведь всем известно, что хозяин должен уметь самостоятельно пгевозмогать тгудности и искать способы гешения пгоблем. Если у него это не получается, то он хгеновый хозяин, и ему нет места сгеди нас.

Поэтому вот что я тебе скажу, Коля. С этой минуты ты отгезанный ломоть — тепегь у тебя своя семья, свои заботы. Надейся только на себя, и тогда, быть может, сумеешь загаботать ногмальную гепутацию. Так что пгими мои подагки и мои пожелания к сведению, потому что тебе это пгигодится по жизни.

Орлан поднял с пола и протянул Кащею две коробки, тот перехватил их за ручки, не понимая, что дальше делать. Гости тоже напряжённо молчали, не зная, как трактовать пожелание Орлана. Тогда Слава махнул всем рукой, погладил себя по животу и закончил:

— А тепегь, извините, мне нужно в согтиг.

Люди разразились нервным хохотом, а Слава поднялся и неуверенно сделал пару шагов, словно позабыв, куда нужно идти.

Тут же ему в спину раздалось:

— Погоди, сват, провожу!

*

Аттал свирепо встал из-за стола. В то время как Кащей не понял одну половину тоста, а Алиса — вторую, Аттал Иванович прекрасно уяснил обе и завёлся не на шутку:

— Нужно ж проводить дорогого гостя!

— Пговоди, коль не шутишь!

— А в чём тут шутка?

— Да ни в чём.

— Погодь.

Аттал догнал его уже в коридоре, один на один, и схватил за локоть.

— Ты чё творишь, блять! Я же с тобой по-людски хотел, что же ты свадьбу-то подобосрал, а? — зашипел он.

— Это я обосгал? — без нервов удивился Орлан, открыл дверь в уборную, жестом пригласил Аттала войти, закрылся на замок и повернулся к свату — А не хозяин ли этого ггёбаного полиса?

— Не понял? Ты сейчас о своём… э-э-э… сыне говоришь!

— О сыне? Да, это я говогю о сыне, котогый десять лет назад отгёкся от меня.

— Но от этого же он не перестал тебе быть сыном?!

— Возможно. Вопгос тепегь лишь в том, не пегестаю ли я быть отцом?

— Чёрт! Ну что ты несёшь, Орлан, что ты несёшь?!

— Я говогю, как есть, Аттал. Отцовские чувства тоже пегегогают.

— Ты что, не можешь принять пацана обратно?

— Так он сам не идёт, как видишь. Фуфлогоном вон стал.

— И что? Это твой сын на минуточку! Твой!

— Нет, Аттал, это твой сын, ты его таким воспитал.