Путь Акиро

Гэндзи завертел головой, стараясь не пропустить ни одного, в это время в его доспех прилетел мощный пучок молний. В последний момент он выбросил руки вперед и метнул пучок молний навстречу. Часть разрядов долетели до его доспеха и ударили в грудь. Вскрикнув, он упал на одно колено, но устоял. Судя по тому, как он дышал и покачивался, силы его иссякли.

Похоже, до победы Акеми уже рукой подать. Я глянул в ее сторону и окаменел. Девушка лежала на полу раскинув в разные стороны руки и ноги. Доспех дымился и искрил. На ринг выбежали медики, положили ее на носилки и вынесли с ринга. Я с большим трудом протиснулся через толпу и побежал вслед за носилками. Я слышал, как объявляли победителя, но мне на это было уже пофиг.

К носилкам меня не хотели подпускать, но помогли моя настойчивость и упоминание о том, что это моя девушка. В последнем я не был окончательно уверен, но для достижения цели был готов на изменение статуса. Акеми была жива, но без сознания. Она часто и неровно дышала, а глаза бегали за закрытыми веками. К нам подошел Мэдока. Носилки поставили на пол, и он уселся рядом. Док медленно провел рукой над ее телом от головы до ног. Дыхание выровнялось, глаза перестали бегать. Теперь казалось, что она просто спит.

Мэдока ушел и носилки понесли в сторону медпункта арены. Там ее переложили на кровать. Медсестры начали снимать с нее доспехи, а меня выставили в коридор. Я ходил из стороны в сторону, как мне показалось, бесконечно долго. Наконец дверь открылась и мне разрешили войти. Акеми уже переодели, она была в сознании. А вот сейчас она была бледной.

– Привет, – сказал я и взял ее за руку. – Как ты?

– Да ничего, надеюсь скоро буду в норме. Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что обо мне беспокоишься.

– Разве не должен?

– Не обязан. Мне очень приятно, что ты сейчас рядом.

– И мне приятно, что ты рада меня видеть.

– Ты помнишь, когда нам было лет восемь, ты с мамой приехал к нам в гости, а у меня как раз была температура. Мама меня пичкала медом и малиновым вареньем, а ты тайком приносил мне виноград, клубнику и мороженое. Я тот день на всю жизнь запомнила. Это ты тоже не помнишь?

– К большому сожалению, нет. Получается, мы дружили в детстве?

– Лет до двенадцати. Потом пару лет не виделись. Наши мамы из-за чего-то серьезно повздорили, и мы перестали ездить друг к другу в гости. Потом они помирились, и мы приехали в гости к вам. Я так ждала этой встречи, а ты встретил меня так холодно, как совершенно чужой человек. Было очень обидно. Ты даже на семейный ужин не пришел. Твоя мама очень огорчилась и полвечера извинялась за твое поведение. А я потом долго плакала в подушку. Больше мы с тех пор с тобой ни разу не разговаривали даже. Я потом отказалась ездить к вам в гости. Когда вы приезжали к нам, не выходила из комнаты.

– Прости, мне очень стыдно за такое, хоть я этого и не помню.

– Да ладно, проехали.

Акеми взяла меня за руку и по телу разлилось тепло и спокойствие.

– Несмотря на потерю памяти, мне кажется, что причины моего поведения мне понятны.

– И какие же?

– Мне кажется, что я тогда в тебя влюбился, но стеснялся своих чувств. Наверное и пошел в отрицание.

– Влюбился, говоришь? – спросила Акеми и улыбнулась. На щеки начал возвращаться румянец. – А сейчас?

– Похоже, тоже, – сказал я, хотя пока вовсе не собирался говорить ничего подобного.

Акеми уловила небольшое замешательство и сжала мою руку крепче.

– А я и не переставала с тех пор. Хотя много лет загоняла свои чувства в дальний угол. Когда увидела тебя в универе, обрадовалась, но старалась не показывать вид. Ты вел себя по-прежнему гадко, я уже решила стереть детскую привязанность из своего сердца. Потом ты изменился, и на меня нахлынули воспоминания. Как мы сидели на крыше нашего особняка ночью и смотрели на звезды. Как мы тайком ходили купаться на речку. Как ты таскал мне с кухни вкусняшки, когда я заболела. Когда ты вызвался помочь мне, висящей на сетке полосы препятствий, все эти воспоминания закружились в моей голове. Я решила проверить, как ты ко мне относишься.

– И как?

– Я увидела и поняла, что ты испытываешь ко мне симпатию. Поняла, что тепло, которое я хранила где-то в глубине души, оставалось со мной не напрасно.

Я смотрел в ее бездонные карие глаза и черты ее лица потеряли четкость. Даже не сразу понял, что у меня на глаза навернулись слезы. Это же надо быть таким подонком или придурком, чтобы обидеть такую девчонку! Я наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Она немного подалась вперед и наши губы слились в жарком поцелуе. Одной рукой я гладил ее волосы, другой нежно вытирал слезинки, скользнувшие по ее щекам. Она вытерла мои.

Идиллию прервало громкое «кхе-кхе». Я резко выпрямился и обернулся. Позади стояла немолодая, худая и строгая медсестра и сердито на меня смотрела.

– Пострадавшей сейчас не нужно волнение, какое бы оно ни было! Попрошу вас покинуть палату, я дам ей успокоительный чай и восстанавливающий эликсир. Ей нужно поспать.

– Да, конечно, – хриплым голосом ответил я и закашлялся, прочищая горло. – Уже ухожу.