— Не надо, — голос в трубе был таким безжизненным, что даже у Ловицкой по позвоночнику пробежали мурашки. — Не мучайте животных… Мирра, ты здесь?
— Да, Ваша Грациозность, — Ловицкая приблизила голову к трубе.
— Расскажи мне что-нибудь. Про Кавай расскажи. Что у вас там с сельским хозяйством?
Ловицкая попыталась собраться с мыслями.
— У нас продолжается сбор урожая поздних культур и осенняя посевная кампания, — начала она самым бодрым тоном, который только смогла из себя выжать. — На сегодняшний день поздние зерновые убраны с семидесяти восьми процентов площадей, технические культуры — с шестидесяти пяти. Задержки вызваны сложными климатическими условиями. Засеяно озимыми культурами семьдесят четыре процента площади сева. Подтверждён рекордный урожай льняного семени…
— Про семя не надо, — попросила Верховная. — Я и так всё время о нём думаю.
Мирра чуть запнулась.
— Также возобновлены посадки топинамбура, — вспомнила она. — Кроме того, в Директории был закуплен электорат птичьих основ повышенной фекальности, что позволило расширить производство гуано и улучшить его свойства. Особенно перспективно обогащение гуано микоризными инокулянтами, — не без гордости выдала она фразу, которую заучивала минут десять.
— Не отвлекает, — устало вздохнула Их Грациозность. — Джемма, распорядись насчёт компресса со льдом.
— Только не застудитесь, — предупредила Недереза, тут же вскочила и быстро ушла — руководить и распоряжаться.
Ловицкая оглянулась. Никого не увидела. Помотала головой. Осторожно прикусила кожу на передней ноге. Ей было страшно. То, что она собиралась сказать, — уже второй день как собиралась, — могло стоить ей карьеры. Но лежать в этой комнате ещё неизвестно сколько времени она уже не могла.
— Госпожа, — с усилием начала она. — Вы помните про тораборцев? Они скоро будут здесь.
— Жаль. Я хотела с ними пообщаться, — вздохнула Мимими.
— Я бы советовала с ними встретиться, — голос Ловицкой предательски дрогнул.
— Ты что, дура? Видишь, я не в форме, — раздражённо ответила Верховная.
— Я как раз про это… Только, пожалуйста, выслушайте всё… — Мирра приникла губами к трубе и что-то зашептала.
Осторожно приоткрылась дверь, откуда высунулась мордочка довольной, накормившейся Анфиски. Не увидев своей госпожи, она поводила рылом, учуяла запах и заковыляла на коротких толстеньких ножках к другой двери. Ловицкая её не заметила — она ждала ответа.
— Как, ты говоришь, этих двоих зовут? — наконец, спросила Обаятельница.
— Пьеро и Арлекин, — повторила Ловицкая. — Они-то всё и делают, остальные — так, шумовой фон.
— И это ихнее эмо-поле действует без прямого контакта? Я могу остаться за ширмой? — продолжала Верховная. — Мне бы не хотелось, чтобы на меня пялились в такой момент.
— Наверное, можно… Только лучше без резины. Можно шёлком завесить, — с сомнением в голосе сказала Мирра. — Я вообще-то не очень понимаю, как это всё у них работает.
— Дочь с ним, как это работает! — Верховная скрипнула зубами. — В общем, как только они здесь появятся — сразу ко мне. Обещай всё что угодно в разумных пределах. В неразумных тоже.
— Госпожа, только имейте в виду, я ведь на самом деле не уверена… — Мирра запнулась.
— Не уверена, что получится? Хуже мне уж точно не будет, — мрачно заметила Обаятельница. — Но если я хоть раз нормально кончу — у тебя будет орден Золотой Узды с псалиями.
Глава 39, в которой отважные сердца гибнут, как и положено гибнуть отважным сердцам — то есть храбро, тихо и бесславно
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
СУСАНИН
, он же ПОЛИТРУК. Тесла-мутант III типа, эмо-суггестор. Воздействие: воодушевляет на свершения. Для групп сталкеров: обладает способностью притворяться командиром группы. Заводит в аномалии и потом поедает останки.Над озером стлался туман. Не постылая серая вата, но изысканная зеленоватая дымка, призрачная мгла, сквозь которую могли бы просвечивать, например, звёзды — дичайше и неизменно моднейшие последние семьдесят тысяч лет существованья существ с IIQ>70. Но они, например, не просвечивали. Вместо них над зубчатой стеной леса отражалось всё то же озеро, сырой луг, мочажины с окнами стоячей воды, да кривое деревце, увитое огромной омелой. Под деревцем тлился огонёк — это в «жарке» горел кусочек «ведьмина студня». Такой же огонёк как бы свисал с небес, и при большом желании его можно было принять за звезду.