Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

Глупость, конечно, но Берту польстило. Очевидно, Ингер понимала это, и она наверняка видела, что и Берт заметил это, и рассчитывала на такой результат, но приятно было все равно. Он довольно усмехнулся, потянулся за стаканом, подумал было выпить, но отставил его.

– Только если так.

– Именно так, – уверенно ответила Ингер. – Так что там со святошами? Кстати, кого они поддерживают? Дейкстра или мегакорпы? А то по официальным заявлениям понятно только одно: они ни при чем, но сочувствуют всем.

Берт хмыкнул и покачал головой.

– Ингер, я прошу прощения, но у меня примерно такое же ощущение. Преторийский кардинал вполне себе приятельствует и с Дейкстра, и с Лиоско, и с Дюмушелем. Он же приглашает Тессу Вёйдерс, хотя ее рейтинг у Дейкстра сильно ушел в минус.

– А Дюмушель?

– Да на него плевать что самому президиуму Лиги, что Дейкстра. Но у меня создалось впечатление, что он едва ли рискнет и допустит снимки, на которых он запечатлен вдвоем с неугодным президиуму человеком.

– Тут не поспоришь, – согласилась Ингер. – Исключительно слабый политик.

– Дюмушель? – уточнил Берт. – Он добрался до верха Лиги. И семьдесят лет во власти. Он слабый тип, но политик сильный. Ладно, если не сильный, то ловкий. – И спиртное сыграло с ним дурную шутку. Он продолжил: – Я даже больше скажу, вы знаете, чем занимаемся мы с Горреном в свободное от личного время. – Он засмеялся своей глупой шутке, но буквально через пару секунд посерьезнел. Ингер ждала. Она была спокойна, но – напряжена, слушала его внимательно. Берт продолжил: – Некоторые контакты невозможно осуществить напрямую. Скажем, есть очень богатый тип А. И он очень хочет осуществить какую-то программу, к примеру, и для нее ему нужен вполне влиятельный тип Б. Но если А подкатит к Б напрямую, тот может обидеться, и А может смело поставить на своей программе большой и жирный крест и даже украсить его бантиком, если хочет. Кресту-то все равно, программе тоже. А этот А – баран, потому что действовал подобно бульдозеру. Так? Так вот. Дюмушель считается одним из самых слабых глав Лиги с… не помню какого года, но лет двадцать точно. В принципе, естественно. Первые ее лидеры не могли не быть сильными – ее нужно утвердить, отвоевать какую-никакую репутацию, эт сетера. Потом можно расслабиться, конечно, подбирать людей, которые устраивают большинство. А большинство устраивают люди, которые не мешают им жить. Согласны? Ну так для этой цели Дюмушель и подходит. Он сейчас в принципе не делает ничего. Любой проект, любой закон носит имя министра, члена президиума, но не его. Я не так давно на досуге посмотрел ради интереса. Так и есть. Пока Дюмушель был рядовым членом президиума, его имя всплывало в обиходных названиях законов, потом – нет. И все равно, – Берт удовлетворенно замолчал и откинулся назад, – к нам обращаются, чтобы мы обратились к приближенным месье Дюмушеля с предложением от корпорации N занять пост почетного президента. Скоро счет пойдет на десятки.

И Берт задумался.

– Осторожный он тип, этот Дюмушель, – пробормотал он.

– И он уже принял какое-нибудь предложение? – поинтересовалась Ингер.

– Ведутся переговоры, – поморщился Берт. – Все ведутся, и ведутся. И так уже почти год. Но «нет» он не говорит.

– Что, кстати, соответствует вашему замечанию о его политической ловкости, – усмехнулась Ингер. – А кто заинтересован перекупить его?

Берт внимательно смотрел на нее. У него в голове выла сирена, он лихорадочно припоминал, что только что наговорил. Вроде ничего запредельного. Помолчал, он осторожно ответил:

– Я ведь сохраняю право на сохранение коммерческой тайны, даже несмотря на такую приятную и откровенную беседу с вами?

– Разумеется. Но я бы была признательна даже за маленький намек.

Берт закатил глаза.

– Ингер, помилуйте, я же только что сказал: «скоро счет пойдет на десятки». Добавьте к этому уровень политика и организацию, которой по карману платить за его биографию.

Он замолчал. Ингер подождала немного, добавит ли Берт что-нибудь, затем кивнула.

– Должна признаться в искреннем восхищении Горреном Дагом. Он – и вы – сумел добиться значительных успехов на чужой и даже чуждой территории. Вы принимаете участие в очень значительных проектах. Потрясающая ловкость и предприимчивость.

Берт невесело усмехнулся.

– Я, признаться, всегда мечтал о спокойной зрелости и старости. А теперь я мечтаю о них безнадежно, – грустно признался он.

Ингер кивнула.

Через двадцать минут они по-приятельски попрощались и разошлись в разных направлениях. Берт, добредя до гостиницы, посидел в баре, выпил кофе, потрепался со служащим, пожаловался на то, что безобразно быстро отвык от этого климата и жаждет жары. В номере он заснул сразу же, добравшись до кровати. Зато ранним утром Берт долго лежал и смотрел в потолок. Коринт уже прислал несколько сообщений, одно другого злее; Горрен интересовался, как прошел первый день на славу старушки-Европы. Иво Ленартс ответил сдержанным согласием на предложение поужинать, а Берт все лежал, раскинув руки, и не мог заставить себя встать и начать бодрствовать.