Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

– Исключительно приверженностью родине, разумеется, – не моргнув глазом, ответил Этьен. – Ты можешь передать Тессе мое глубочайшее почтение и заверения в неослабевающей лояльности. Я никогда не сомневался в ее преданности делу единой Африки, и последние ее шаги подтверждают мое мнение о верности ее геополитических решений.

– Она удивится, когда я передам ей твои слова по твоей просьбе, – мило улыбнулся Коринт. – Я, разумеется, могу ошибаться в играх великих мира сего, но что-то мне подсказывает, что она озадачится тем, что ты доверяешь такую щепетильную миссию ее личному помощнику. Возникнут сомнения, знаешь ли. В моей лояльности делу Тессы, как ты сам понимаешь.

Этьен хмыкнул.

– Ну хорошо, – отмахнулся он. – Сделаем вид, что Тесса не подозревает о нашем тесном контакте. Я обязательно поболтаю с ней о моих настроениях. Но и на твою поддержку я все же тоже рассчитываю.

Коринт кивнул головой.

– Я ведь могу на нее рассчитывать? – уточнил Этьен, угрожающе глядя на него.

Его взгляд было непросто выдержать: месье Этьен Симайди Танья, в свое время тесно связанный с повстанческими кругами в Центральной Африке, соображал кое-что в методах воздействия. Ту школу он не забыл, а в довесок закончил еще одну – национальной и международной дипломатии. С отличием окончил, насколько Коринт мог судить. Это не добавило Этьену цельности характера, целеустремленности и лидерских качеств, но значительно расширило возможности и желания. Он был твердо намерен оставаться чиновником Лиги, но и с «Эмни-Террой» не хотел портить отношения. И действовал на всех уровнях, в том числе не выпуская Коринта из поля зрения; и, как сейчас, намекая, что тому следует быть примерным мальчиком и не настраивать против себя Этьена.

Коринт и не собирался. Наверное. Никогда не думал, что необходимость в таком шаге возникнет. Он и не был актуальным пока, но уже не казался невозможным. При этом Этьен знал о Коринте достаточно, чтобы исключать и некоторые методы физического воздействия.

– Разумеется, – снисходительно ответил он на требовательный вопрос Этьена. – Пока мне не придется выбирать между верностью Тессе и твоей поддержкой. В первом мне не доводилось еще разочаровываться. Поддерживать тебя перед мамулей тоже, знаешь ли, имело смысл. Но все меняется, ты тоже меняешься, заводишь новые знакомства, все чаще пропадаешь в Сеуле. Наверное, придет момент, когда Тесса очень засомневается в целесообразности дружественных отношений с тобой. В таком случае я выберу первое, как ты сам понимаешь, даже в ущерб приятному времени с тобой.

Он поднял брови и виновато улыбнулся; затем, потянувшись, погладил Этьена по руке.

– Разумно, – буркнул Этьен.

Он намекал на то, чтобы остаться, чтобы немного развлечься. Заказать ужин посытнее и погурманистее, потрепаться о жизни и искусстве, о них и обо всем, что не связано с политикой, но Коринт не выказывал энтузиазма. Впрочем, ему показалось, что и Этьен с немалым облегчением откланялся полчаса спустя. Коринт с ядовитой насмешкой подумал: подумать только, до чего тяжела доля политика, ему даже с любовниками нельзя расслабиться, даже на них следует производить впечатление. Особенно если они доносят неофициальное мнение лидеров нации до иных сильных мира сего.

День тянулся медленно; Коринт упрямо занимался ничегонеделаньем и настойчиво убеждал себя, что нисколько и совершенно не ждет ничьих звонков и не желает праздной болтовни, или услышать еще одну грубоватую шутку, или еще один неловкий комплиментец – его автор, очевидно, был привычен льстить женщинам, с которыми вроде как состоит в отношениях, имел свои представления о том, как делать комплименты мужчинам, а тут хотелось восхититься чисто внешними качествами, а приходилось одергивать себя. Это было отчасти нелепо: Коринт никогда не скрывал своей нежной любви к чисто внешним атрибутам привлектельности. Это было отчасти трогательно: о его мужественности заботились – в меру своего понимания, разумеется. Это вызывало растерянность: потому что на такое поведение ведь нужно было как-то отвечать, а как вести себя с простоватым – по крайней мере, казавшимся таким – Бертом Франком, оставалось неведомым.

Помимо этого, Коринт тяготился и своим отношением к Берту и их знакомству. Кажется: бери, что дают, наслаждайся рыцарским отношением этого типа, поимей с него хотя бы бесплатный ужин в ресторане, раз уж он категорически настаивал на том, чтобы платить. При желании на ланче похихикай с Сильвией над этим дурацким поведением. Все. Избавляйся от него. Не получается – держи на расстоянии вытянутой руки, а свои чувства исключительно в надежно запаянном металлическом ящике. А вместо этого Коринт, отчетливо понимавший, что ни на кой хрен ему не сдались никакие отношения со свободным предпринимателем средней руки, да еще европейцем, бродил по комнатам, бездумно перебирал каналы головизора и неторопливо пил вино, словно чтобы избавиться от каких-то сомнений, обрести смелость, когда Берт объявится в сети.