Путь чести

Само собой тут не обошлось без вмешательства богов. Но это даже хуже, чем если бы Маркус вдруг сам стал сильным! Ведь теперь все в роду Дёминых знают, что бояричу Младшей ветви благоволят боги! И Михаил Васильевич отчётливо понимал, что теперь приёмыша просто так не убрать. Собственные люди не поймут. Они и так начали роптать после истории с ссылкой Ивана.

Тёмные боги! Зачем?! Зачем он в тот день приказал схватить брата? Не иначе помутнение какое нашло. Та самая старость?

Теперь Вани нет рядом, и с валом проблем приходится разбираться самому. А самое горькое, что ещё и одному! Не с кем поделиться. Не на кого положиться. Все предали. Все!

Иван в ту ночь сказал ему то же, о чём боярин думал сейчас. Что Михаил Васильевич потерял хватку! Что ведёт род не туда! Что ради личной неприязни всё дальше и дальше пытается оттолкнуть Маркуса от семьи!

Да, он так и сказал — от семьи. То есть даже Ваня стал считать приёмыша Дёминым.

Но больнее всего было Михаилу от того, что он видел презрение, которое исходило от брата.

Он и раньше его замечал. Презрение и недоверие. А всё из-за того, что в тот злополучный день, когда погибла почти вся семья, он, Михаил Васильевич, был в столице по делам. Да не один, а с обеими жёнами. И они смогли выжить.

Но Иван забыл, что старшая жена, Вера, всё же не смогла перенести боль утраты. Она замкнулась в себе, не обращала ни на что внимания и даже есть отказывалась. А через полгода тихо ушла. Во сне.

Боги! Да лучше бы она в тот день была в доме! И Михаилу не пришлось бы день за днём наблюдать за тем, как ещё один любимый человек медленно сгорает изнутри, потеряв волю к жизни.

Зато вторая жена, Доброслава, потрясение перенесла стойко. И, казалось, стала лишь сильнее. Но так казалось со стороны. Михаил же знал, что его Славочка стала помешанной на безопасности. И именно она предупредила о попытке Ивана захватить власть. Она же настояла на том, чтобы расследование нападения на Маркуса не доводили до конца. А обоих оставшихся в живых внуков попросила отправить подальше от дома.

А сегодня Доброслава снова пришла с советом. И этот совет, в отличие от прочих, показался Михаилу правильным.

Она предложила вернуть внуков обратно, в Дёмино. Затем, на княжеском суде, выдать Маркуса с головой княгине. После, когда у Средней и Младшей ветви не останется своих глав, отдать их внукам. То есть забрать власть в роду полностью.

И Михаил Васильевич, обдумав, согласился. Действительно, сейчас не время многовластия. Род стоит на грани развала. Боярские дети ропщут. Разведка не докладывает. А стопроцентные заказы на охрану и сопровождение срываются ни с того ни с чего. Значит, надо что-то менять…

Вот только как отдать Маркуса княгине и при этом не выглядеть сволочью в глазах своих подданных? Прямо нельзя. Так и до бунта недалеко. Значит надо просто плохо его защищать…

На княжеском суде в любом случае будет много крикунов, которые захотят «утопить» парня. Обычно на них получается надавить авторитетом. Иногда хватает даже грозно сведённых бровей. Сегодня же… Сегодня боярин Дёмин хмуриться не будет. Он будет расстроен поведением отпрыска. Он будет грустно качать головой и подтверждать, что мол — да, молодежь не та пошла. А там уже дело будет за княгиней. За своего гвардейца она спросит с любого. И спросит строго. По крайней мере, так бы сделал прежний князь. Мечеслав.

Экипаж остановился. Михаил снова выглянул в окно и, убедившись, что перед ним площадь Фемиды — центральная площадь города, подтянул к себе тяжёлый резной посох и с неохотой открыл дверцу.

Раньше, если случалось ездить в закрытом экипаже, то боярин из него бодро выпрыгивал. Показывал всем, что возраст над ним не властен. Сейчас же он неспешно ставил ноги на обе ступени и лишь затем на брусчатку. Сил прыгать не было. И не физических, а моральных.

Выбравшись — осмотрелся. Вся площадь, как и всегда по понедельникам, была заставлена экипажами. Бояре и боярские дети важно, без спешки, шагали к зданию суда. И за всем этим бесстрастно наблюдала высокая статуя богини правосудия, выполненная из белого камня.

Боярин Дёмин бросил на богиню лишь один мимолётный взгляд и тоже пошёл в суд, на ходу выглядывая знакомцев. Но, как ни странно, сегодня те бояре, что раньше первыми искали общества Михаила Васильевича, старались не смотреть в его сторону. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Понедельник нынче не обычный. И суд будет самым настоящим. А судят Дёмина. И никто не может угадать, как отнесётся княгиня к тому боярину, что по своей воле первым заговорит с роднёй подсудимого. Так что боярин лишь жёстко усмехнулся и пошёл дальше.

Но стоило лишь войти в здание суда, как его окликнули.

— Михаил Васильевич! Боярин! Рад видеть тебя, дорогой! Как ты? Как внуки?

Даже не поворачивая головы, боярин Дёмин знал, кто к нему обращается. Князь Кобалия. Резо Павлевич. Правда, княжеский титул в данном случае был скорее данью традиции. Кобалия — грузин, а у них там каждый второй князь.