Путь чести

— Кстати, дорогой! — воскликнул Резо, пропуская чуть боярина вперёд. И продолжил тише, чуть ли не дыша собеседнику в ухо. — Сегодня можешь рассчитывать на мою поддержку.

— А она мне нужна? — удивился боярин.

— Поддержка всегда нужна, — многозначительно заявил князь. — А сегодня особенно. Иначе с чего княгиня решила столько людей служивых тут собрать?

— Ты же только что говорил, что это фарс.

— Фарс тоже разный бывает. Однако, если бы княгиня хотела только лишь пожурить твоего внука, то сделала бы всё быстро и без шума.

— То есть, она хочет его засудить? — сделал для себя вывод Михаил Васильевич.

— Возможно. Но я лишь гадать могу. Потому и говорю — поддержу тебя, если что.

— Знаешь что, Резо Павлевич, — после небольшой паузы произнёс боярин, — не нужна мне сегодня поддержка. Пусть судит.

— Что же, не вступишься за отпрыска своего? — лукаво улыбнулся князь.

— Там видно будет… Но ему полезно будет узнать, как это — отвечать за свои поступки. А то совсем от рук отбился.

— Молодежь! Они всегда сначала делают, а потом думают. А наша участь за ними пыль по углам заметать. Или слухи не врут, и ты всё же решил окончательно избавиться от внука?

Михаил Васильевич не ответил. Лишь бросил на князя злой взгляд и отошёл.

— Ай, дорогой! Не обижайся! — крикнул ему вдогонку Резо, сообразив, что перегнул палку. Род Дёминых он не боялся. Не с его деньгами и связями. Но вот китайских артефакторов князь уже считал своими. И было бы обидно лишиться такого замечательного, а главное — перспективного источника дохода. — Не нужна поддержка, так не нужна. Я не настаиваю.

Но боярин снова промолчал, энергично пихаясь локтями и прокладывая себе дорогу в первые ряды. Обиженные бояре и дети боярские, увидев, кто дал им по рёбрам или же отдавил ногу посохом, возмущаться не решались. Все они смелые только тогда, когда чувствуют за собой силу. А у большинства присутствующих таковой не было. Они были людьми княгини. Она их сила. Но стоит вспомнить повод сегодняшнего собрания, и обиженные понимали, что защитить их могут и не успеть.

Хм… Михаил Васильевич уцепился за эту мысль и кровожадно улыбнулся. Надо же! Благодаря приёмышу его род стали бояться сильнее. Будь на месте Маркуса другой внук и боярин стал бы по-настоящему им гордиться.

Тем временем по залу пронесся легкий гул. Взгляды присутствующих людей устремились на возвышение с троном, к которому как раз подходила Саблеслава Мечеславовна Ульчинская.

За её правым плечом, как и всегда, встал боярин Данислав Соболь. А вот за левым…

Боярин Дёмин нахмурился, вглядываясь в перевёрнутый щит с изображённым на нём гербом. Чей это герб — загадкой не являлось. Кони степь и сабля, изображённые на нём, говорили сами за себя. А вот сам факт… Неужели Маркус умудрился вырезать всех наследников? Вряд ли. Насколько знал Михаил Василевич, у Кагановых было много родни. Не только в степи. И любой из них мог стать новым боярином Кагановым, вступив в наследство. Процедура это непростая, муторная, но вполне выполнимая. Тогда что же задумала Саблеслава?

Княгиня Ульчинская присела на трон и обвела строгим взглядом зал. Сегодня она была как никогда величественна. Это подчеркивало и строгое платье с высоким воротом, и прямая спина. А ещё в её волосах боярин рассмотрел золотой обруч, которым Саблеслава обычно пренебрегала.

Дождавшись, когда все её как следует рассмотрят и перестанут перешёптываться, княгиня приподняла подбородок и громко произнесла:

— Боярин Иванов! Тут ли ты?

Людская масса, как всегда в таких случаях, зашевелилась, а по залу вновь пронеслась волна шёпота. На этот раз — удивлённого. Ведь все думали, что поводом сегодняшнего собрания является совсем другой человек.

Тем временем Иванов, всё такой же седовласый и крепкий, смог пробиться в первые ряды. Выглядел он при этом крайне удивлённо.

— Тут я, Саблеслава Мечеславовна, — склонил он голову, выказывая уважение.

— Напомни мне, боярин, — обратилась к нему Сабля, — какое поручение я тебе давала? И как давно это было?

— Поручение твоё выполняется, княгинюшка, — вновь склонил голову боярин. Правда, при этом удивление на его лице сменилось недовольством. Что не укрылось от взгляда княгини.

— Не нравится тебе, боярин, когда прилюдно хулят? — хищно улыбнувшись, спросила она. — Стыдно, должно быть?

— Стыдно, княгинюшка, — ещё сильнее согнулся Иванов.

— А почто же ты поручение моё не выполнил?

— Так выполняется, княгинюшка…

— Выполняется? Отдать сто рублей из трёх тысяч — это, по-твоему, выполняется?!

На этот раз Иванов голову склонять не стал. Напротив — вскинулся и с испугом посмотрел прямо на Саблеславу.

— Удивлён, боярин? — вновь улыбнулась княгиня. Но от этой улыбки у Иванов отчего-то начал дёргаться правый глаз. — А чему ты удивлён? Моей осведомлённости? Так в ней ничего удивительного нет. Если ты забыл, то именно в этом зале я, можно сказать, поручилась за тебя своим словом. И как ты меня отблагодарил? Ко мне, боярин, приходит купец Шестаков и жалиться. Мол, боярин твой долг не отдает. И ты ему, княгиня Ульчинская, не указ!