Путь демона, сменившего гнев на милость (СИ)

И всё же в голове Цинци не забывается мысль хорошенько выпить со своим мужем. Но пока нельзя!

Прекратив поцелуй, они просто сидели в обнимку да болтали о том о сём. Но не о ребёнке. Эти двое уверены друг в друге: всё будет хорошо, дитя желанно, и имя они выберут вместе, самое лучшее, пусть даже родственники останутся недовольны.

Лю Минъянь же не спешила напомнить о делах насущных, как и ученики Му Цинфана. Эти трое тоже говорили о своём, ученическом. И все трое будут рады за своих учителей, когда те решат рассказать чудесную новость.

Но… Цинфан оставил решение за Цинци. Она честно призналась, что грядущая шумиха ей не по душе. Это лорд Цяньцао с непоколебимой вежливой улыбкой выдержит нескончаемые поздравления. А Цинци не хочет.

К тому же близятся более глобальные события по значимости.

— Всё же я расскажу Цинцю, — задумалась Цинци, закрывая глаза, уложив голову на плечо мужа.

Шэнь Цинцю никогда не желала детей. Но за подругу порадуется. Абы ей самой не вылезло боком. Цинци не хотела думать о Ло Бинхэ — и не думает. Относилась неплохо, и на том хорошо. Но если этот новоиспеченный Священный император демонов сделает что-то не так…

Ух! Всё же Цинци стала злее.

На Севере Царства Демонов всегда холодная зима. И это ещё слабо сказано —лютая! Но как Шан Цинхуа к ней привык, так и не отвык за пять лет. Сейчас он оказался по делу в старом дворце королей Севера, где частенько получал по заслугам. А как иначе? Усидеть на двух стульях можно, но мало кому по силам — лорд Аньдин живой тому пример.

Переделав всё то, ради чего сюда отправили, Шан Цинхуа двинулся в своё любимое место. Как ни странно, оно появилось почти сразу. Вряд ли ему можно было находиться там. Но до своего пятилетнего перерыва он ни разу никому там не попадался. А потому заклинатель смел предположить, что либо никто из северных демонов о том месте не знает, либо все о нём забыли.

Потайной ход остался никем нетронутый, незамеченный. Непроходимая темень — оно того стоит.

Скрытый подземный зал, не такой большой, даже меньше обычного в этом дворце, прятал удивительный зелёный сад. Животным в этом краю тяжко, даже если они демонической природы. Смысл упоминать о доле растений?

Вот что точно подняло бы на ноги Шэнь Цинцю пять лет назад и не заставило бы пить кровь демона, так это один маленький лепесток с вот этого чудесного растения!

С какого «этого»?

А вот с этого самого!

Растение, напоминающее человеческое сердце, настоящее человеческое сердце, было наполовину спрятано в земле. Шан Цинхуа имел много догадок, много идей для экспериментов. Но так и не тронул растение. Лишь наблюдал и записывал. Вдруг это самое настоящее сердце Севера: если оно умрёт, то даже таким Священным демонам, как Мобэй-цзюнь, жизни не будет (в родном краю-то!). Возможно, страх напрасный…

А вдруг?!

Записи казались нетронутыми. Казались. За пять лет забыл, как и куда прятал их в последний раз.

Сел поближе к «сердечку», согреться. И не заметил, как уснул. Да, вот так, взял и уснул. Опять же — не в первый раз; здесь на смерть не замерзнешь. А место, да, практические забытое. Практически. И логично быстро догадаться, что кому как не хозяину дворца знать о существовании сего места. Мобэй не сразу обнаружил частого посетителя. Но никогда не тревожил сон отдыхающего здесь Цинхуа. И сейчас не стал тревожить. Только сел рядом, подложив под голову заклинателя меховой воротник.

Их отношения перешли на новый уровень, определённо стали лучше. Когда Мобэй думал об этом, мысли могли отвести его в не совсем то русло, в которое надо было. Но демон не отрицал… и на поддразнивания Цинхуа честно отвечал, что ему нравятся их поцелуи, сплетение тел. Он любит счастливого и удовлетворённого ШанХуа. И приходил в экстаз, когда человек проявлял властность, желая доставить ему удовольствие. Ещё больше он любил это делать, когда получалось обездвижить Мобэй-цзюня. Неприятные ощущения были поначалу…

Вот и сейчас, задумавшись о таких пикантных вещах, священный демон немного покраснел. Ему казалось неуместным думать об утехах, когда хотелось — как сказал Цинхуа — душевного тепла и покоя. В голове послышался его смех. И Мобэй слабо-слабо улыбнулся.

Он листал записи о наблюдаемом «сердечке», и некоторые другие мысли и заметки иногда попадались на глаза. Иногда они переходили будто бы в начало какого-нибудь рассказа. Но не в стих. Мобэй помнил: «Я человек простой, пить праздно для меня чревато, а потому стихов не пишу».

И хорошо, наверное. Мобэй стихи не понимал. Мог признать красоту, но не понять.

Шан Цинхуа перевернулся на другой бок, не просыпаясь. Мобэй оторвался от записей и повернул голову: довольный, раззявив рот, занял удобное положение и замер так только спустя долгое для демона мгновение. Когда а-Хуа сильно и недовольно сощурился, Мобэй вспомнил, ради чего вообще его искал. В последнее время лорд Аньдин жаловался на боль в глазах. В детстве, юности была та же проблема, но она ушла на несколько планов назад, когда ШанХуа овладел управлением Ци. И всё же во время долгих переработок боль возвращалась.

Да, Мобэй принёс лекарство.