Путь дипломатии

Авеиль Сав даже не предполагала, что в этот день судьба пошлет ей самое настоящее испытание. Она, как ни в чем не бывало, поехала в Белый Город с обычным визитом. Сама баронесса занимала дом в Синем Городе. Ее карета въехала в коридор, соединявший четыре городских квартала необычно переполненный людьми. Все как будто ждали чего-то.

Люди так сгрудились вблизи Золотых ворот, что не было никакой возможности проехать в них.

Кучеру пришлось остановить карету. Вскоре показалась траурная процессия. Ближайшие и самые преданные коннетаблю люди, командиры, служившие много лет под его началом, знатные дворяне, большей частью неберийцы, ехали верхом, следуя за повозкой запряженной четверкой вороных лошадей. В двух каретах ехали вдова и дочь Турмона.

Люди, расступились, давая им путь. Лошади бонтилийки, обычно спокойные, вдруг занервничали, они рванули, и кучер едва не выпустил поводья, удерживая их. Невольно карета Авеиль оказалась на дороге у процессии.

— Эй ты, чучело, убери прочь карету! — закричали кучеру баронессы, изо всех пытавшемуся свернуть в сторону. У людей это случайное происшествие вызвало раздражение, они стали кричать и поносить неловкого парня последними словами, не обращая внимания на герб, украшавший карету.

Когда удалось отъехать в сторону, почти прижавшись каретой к стене, и процессия миновала проход, началась страшная давка — люди, оставшиеся позади, передавали друг другу искаженные напряжением и фантазией слухи.

— Что случилось, что там было? — спрашивали они.

Кто-то крикнул:

— Там "лисы", они мешают проводить коннетабля в последний путь! Лисы — мерзкие убийцы!

Что тут началось! Гнев толпы стал нарастать как снежный ком. Всем хотелось понять, в чем дело.

Бонтилийка попала в настоящий водоворот — толпа разъяренных людей набросилась на ее карету, стащила кучера, и убила ее породистых лошадей! Бедные ни в чем не повинные животные погибли рук безумцев, а их хозяйка оказалась на волосок от смерти.

Авеиль, побелев от ужаса, пыталась удержать дверцы, — это было бесполезно — карета затрещала как игрушечная под мощными ударами. Ее вытащили и поволокли словно куклу, оскорбляя грязными словами.

— Смерть лисам! Смерть ведьме! — кричали неберийцы, среди которых больше всего бесновался фанатик по имени Стоул.

Площадь просто бурлила как море во время шторма. Печальный кортеж коннетабля уже выехал из города, а внутри стен все еще было страшное волнение, кто-то пустил слух, что Турмон умер неестественной смертью, что он был отравлен и это дело рук мадариан.

Авеиль дрожала от страха. Она смогла защититься от руки убийцы, распознать яд в бокале, но против обезумевшей толпы она почувствовала себя бессильной. Сила камня все же удерживала некоторое время щит возле нее, но Авеиль вдруг поняла, что кто-то снова блокирует его силу — в толпе беснующихся людей Авеиль заметила знакомую фигуру — или ей показалось…

Ее схватили, причиняя рукам сильную боль, и потащили куда-то. Авеиль едва не задохнулась, когда кто-то схватил ее за тонкий шарф, обмотанный вокруг шеи. Еще чуть-чуть и ее задушили бы этим предметом.

Авеиль кричала, пыталась образумить людей, но ее жалкие крики тонули в реве народа. Судьба ее могла закончиться весьма плачевно.

— Повесить на воротах! — предлагал один.

— Четвертовать ведьму! — орали другие.

Вдруг кто-то властно и хладнокровно перекрыл путь толпе — человек с решительным взглядом, восседая на мощном гнедом жеребце, одетый в доспех, остановил беснующихся людей. Он просто выхватил жертву народного гнева из толпы и усадил к себе на лошадь.

— Тихо! Эй вы! Все тихо! — прокричал он, отбиваясь мечом. Рядом с ним было два человека — Декоприкс и Роэнс — они также пытались утихомирить людей. Авеиль поняла теперь, что делает — она направляет силу камня на этих трех человек — ее последнюю надежду. Прорубив себе проход в Коридоре, Бленше выбрался за городскую стену, и помчался прочь от столицы.

— У вас есть за городом безопасное укрытие? — спросил граф.

— Храм Блареана, — едва смогла произнести Авеиль окаменевшими губами. Она прижалась к спине графа как последнему укрытию и слезы сыпались из ее глаз. Бешеная скачка успокоила напуганную женщину.

Бленше привез ее в храм и помог войти внутрь. От пережитого ужаса ноги у нее подгибались.

В зале, некогда служившем для молитв и жертвоприношений, расположились Тапроди, Корадор и Диэгр. Они мирно играли в карты.

— А это еще что за чудеса? — спросил Диэгр, когда граф Бленше, поддерживая баронессу под руку, помог ей войти внутрь.

— Пока вы тут прохлаждались, вашу предводительницу чуть не растерзала обезумевшая толпа, — холодно сказал граф.

— Вот так новости! И что же там происходит? Уж не связано ли это с…

— Связано, — перебила его Авеиль, — кто-то "завел" людей, распустив слух, что коннетабля отравили мадариане.

— Возмутительно! Как они могут нести такую напраслину?! — вскипел Тапроди, невысокий, но очень вспыльчивый и смелый человек.

— Сейчас в городе творится настоящее безумие, как однажды уже было на острове Кэльд.

— Откуда вам известно про Кэльд? — спросил будущий коннетабль.