Путь домой

– О черт! Слезь с меня, Датч! – закричал мужской голос с другого конца коридора.

В доме было темно. На полу и мебели лежали носки, рубашки, газеты и коробки с остатками еды, которые я обнюхала с любопытством. Гэвин пошел туда, куда убежал Датч, и я последовала за ним.

– Кёрш! Вы там? – спросил Гэвин.

– Вы можете убрать с меня эту чертову собаку?

В задней комнате на кровати лежал мужчина, а на его груди стоял Датч, виляя хвостом и облизывая его лицо. На мужчине были тяжелые жесткие белые брюки, верхнюю часть одной его руки и половину груди покрывал такой же негнущийся белый материал, а одна его ладонь была обмотана белой тканью. От него шел кислый запах застарелого пота, и все же я была уверена, что видела и обоняла его и прежде.

– Датч! Лежать! – скомандовал Гэвин.

Датч с явной неохотой соскочил на пол. По-видимому, он полагал, что изменение правил, которое произвел Тэйлор, относится к каждой кровати, которая нам попадется.

– Господи, какая же ты глупая собака, – сказал мужчина на кровати. – Ты что, пытаешься снова уложить меня в больницу?

Датч выполнил «Сидеть», пожирая глазами кисло пахнущего мужчину.

Гэвин огляделся по сторонам.

– Меня зовут Гэвин, – сказал он наконец. Я подошла к стулу, на котором стояла тарелка с недоеденным сандвичем и понюхала его. Интересно, правила этого странного дома позволят мне немножко откусить от него? – Я разговаривал с вашей сестрой.

– Угу, она говорила, что вы, возможно, приедете, – охнув, проворчал мужчина.

– Это мы с моим мужем откопали вас из-под снега.

– Я ничего этого не помню. – Мужчина взмахнул обернутой в белую ткань рукой.

– А, ну да. Я рад вас видеть, ведь мы с мужем даже не были уверены, что вы останетесь живы.

– Да, конечно. Я выкарабкался, но с большим трудом. У меня целых одиннадцать долбаных переломов, черт бы подрал эту лавину! А тут еще и моя чертова сестрица вчера вечером бросила меня здесь одного, сказав, что ей, дескать, «нужно передохнуть». И что же это, скажите на милость, за семья? Как будто я в моем нынешнем состоянии могу позаботиться о себе сам!

Датч по-прежнему сидел, пожирая глазами кисло пахнущего мужчину в кровати. Я с таким же сосредоточенным вниманием смотрела на сандвич.

– Мне очень жаль слышать, что вам приходится так туго.

– Она думает только о себе.

– А.

Какое-то время мужчины молчали. В конце концов я потеряла надежду, что кто-нибудь предложит мне этот сандвич, и, вздохнув, улеглась на пол.

– Но как бы то ни было, я привез вам ваших собак.

– Ну да. Привет, Датч. Мужчина опустил обернутую белой тканью руку и положил ее на голову Датча. Пес прижался к его руке, полузакрыв глаза, и в это мгновение я почувствовала такую острую тоску по Лукасу, какой не испытывала уже давно. Я встала, желая выйти отсюда и вернуться в горы, на тропу. И сделать «Иди Домой». – Погодите-ка, – сказал вдруг мужчина в кровати. – Вы сказали собак. Собак?

– Да, я сказал, что привез вам ваших собак, – говоря ровным тоном, согласился Гэвин. Я услышала в его голосе нарастающее раздражение.

– Вон та собака вовсе не моя.

Гэвин уставился на меня, а я на него. Может быть, мы опять поедем на машине? Но он опять повернулся к мужчине в кровати.

– Не ваша? – потрясенно повторил он.

– Вот именно, я никогда ее прежде не видел, – безапелляционно заявил он.

– Но… Она была с Датчем, когда мы добрались до вас. Они оба раскапывали снег, чтобы спасти вас. Так мы вас и нашли.

– Надо же. Наверное, это было совпадение. – Мужчина попытался пожать плечами и сморщился.

– Что? Совпадение?.. Значит, Белла не ваша собака?

Я немножко повиляла хвостом, слыша, как часто они произносят мое имя. И с надеждой посмотрела на сандвич.

– Не-а.

Последовало долгое молчание.

– Я не понимаю, – сказал наконец Гэвин. – Я думал завезти вам ваших собак, обеих ваших собак. Нам никогда и в голову не приходило, что одна из них вам не принадлежит.

– Завезти их мне? Какого черта вы хотите этим сказать? – спросил мужчина.

Гэвин заморгал.

– Ну… мы… неужели вы хотите сказать, что не хотите забрать вашу собаку?

– Я что, выгляжу сейчас так, словно я в состоянии позаботиться о псе, в котором сотня фунтов веса? Я даже не могу сам есть. И, чтобы просто добраться до ванной и пописать, мне нужен целый час.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вам что, непонятно, что большая часть моего долбаного тела загипсована? Я же попал под долбаную лавину!

– Это потому, что вы катались на лыжах в запретной зоне! Там же кругом запрещающие знаки! – Гэвин кричал, и я подошла к нему и ткнулась носом в его руку.

– Ну, конечно! Давайте, обвиняйте самого пострадавшего! Всем на меня плевать. В следующем месяце мне придется перебраться к моему братцу и его вертихвостке-жене. Вы себе даже представить не можете, каково это. Они живут в долбаной Оклахоме. И ходят в церковь каждое долбаное воскресенье. А что, если я типа скажу: – Какого черта, не пойду я ни в какую церковь, потому как у меня похмелье? Тогда мой собственный родной брат сразу же скажет мне, чтобы я сматывал удочки. Потому что он, чтоб ему пусто было, у жены под каблуком.