Путь души

Принимаю капли, как пощечины,

Что небесным и всевидящим перстом

Отхлестали за грехи мои с просчетами.

(июнь 1990)

На Арбате

Воспоминание, как тихий ужас,

Преследует меня кошмарным сном.

Я мысли отгоняю, поднатужась,

Стараюсь вовсе думать о другом.

Увиденное, словно жути в сказках:

Дыханье затаив, Арбат молчал —

Безногий цыганенок на культяпках

На мостовой ламбаду танцевал.

Закончилась кассета. Деловито

Поборы спрятал в порванный карман,

И ленту прокрутив назад, он лихо

Ламбаду вновь затанцевал.

А мать с отцом скрывал платок вуали.

Боль выставив Арбату напоказ,

На жалости народной наживались

И милостыни стряхивали с нас…

Где пляшет обезноженное детство,

Волна стыда нахлынет за страну…

Бросает деньги и впадает в бегство

Толпа, открещиваясь на ходу.

(июнь 1990)

«Мое наитие предчувствует подвох…»

Мое наитие предчувствует подвох:

Когда-то оборвется там, где тонко.

Душа сгорит, испустит грудь печальный вздох,

Поникнет взгляд в задумчивость невольно.

И мысли потекут, выстраивая ряд:

«Логический конец любви – измена!»

Я должен ли им верить и внимать,

И до какого крайнего предела?

А есть ли он – предел? И как определить?..

Рой мыслей так опутывают душу,

Что подымается желание завыть,

Подняться на дыбы и все разрушить…

(июль 1990)

«Я сознаю свое бессилье пред тобой…»

Я сознаю свое бессилье пред тобой —

Мне нет любви.

Я принимаю жизнь навязанной игрой —

Сердца пусты.

Они не бьются в унисон – затерян клад

Моих надежд,

И круг смыкается в бессмысленный разлад

Немых невежд.

Я соткан весь из паутины тех страстей,

Что правят бал

В душе моей, но паутину из сетей

Сам навязал.

Хоть бьюсь в ячейки силою своей любви,

Но выход мал.

Запутавшись, кричу с надрывом: «Помоги!»

В ответ – оскал.

(июль 1990)

«Уйти бы в монашеский скит…»

Уйти бы в монашеский скит,

Мирской суете выдвигая

Вину не прощеных обид,

Вину недоступного рая.

Забыть бы, к стыду маргарит,

Их руки и нежные ласки,

Но совесть, потупись, глядит

На лица, одетые в маски.

Выводит, выводит тропа

Нехоженых дум в беспокойство,

И снова смеется судьба

Над бесполезным геройством.

Но тщетно желанье мое.

У жизни изнанку изведав,

Я вновь остаюсь в бытие,

Где мною сроднились все беды.

Да, я остаюсь, где душа

Горела в безвыходной боли,

Где сердцу тоской помогла

Почуять всю прелесть неволи.

(июль 1990)

«Моя тревога – гостья беспардонная…»

Моя тревога – гостья беспардонная —

Зашла без стука в дверь, вальяжно развалясь

В непрошенные кресла, и промолвила:

– Простите, не могу не потревожить вас.

На чувства лучшие и оголенные

Она накинула тугую кисею

Своих каприз, чтоб думы потаенные

Объяли жаром муки голову мою.

Гоню ее – беззубо улыбается,

Кляну ее опять чертями во сто крат,

Но вот беда – с тоскою она знается,

И видно, сам нечистый ей не брат.

(июль 1990)

«Беда моя, я чувствую, лишь в том…»

Беда моя, я чувствую, лишь в том,

Что в нужную минуту я не рядом…

И пот обильным выступает градом,

Найдешь опору если ты в другом.

Он не поймет тебя, ему другое надо…

Беда моя, что я не буду рядом,

Беда твоя… Хотя не знаю, в чем.

(июль 1990)

Гадание

Я загадал на гуще, на кофейной,

Что загадал?.. Не спрашивай меня.

Я все тревоги сердца и волненья

На суд кофейный вывел из себя.

Я ждал ответ, истошно подвывая

Неслышным воплем связок горловых,

Калеча душу, самоистязая,

И все же уповая на святых.

А так ли уж безгрешны все святые?

И так ли справедлив их приговор?

И верить ли безропотно в простые

Слова, разлитых в блюдечке в узор?

Но я внимал, тревожно вычитая

В узоре линии своей судьбы,

И в таинство запретное вникая,

Я истину искал из ворожбы…

И мне открылась правда в голом свете,

Такой, что защипало на глазах.

Я понял, что теперь за все в ответе

Не ложь на тонких и кривых ногах,

Один лишь я. Но в самоуниженье,

Вы как хотите, я не перейду!

А за паденьем будет восхожденье,

А нет – сгорю, как звезды на лету.

(июль 1990)

«Как прекрасное соседствует с шипами…»

Как прекрасное соседствует с шипами…

И в букете роз – гармония любви,

Невозможно обхватить букет руками,

Как тебя нельзя принудить: не коли.

Но прекрасное без жалости завянет,

Без поклонников желания пусты.

И твои шипы тем паче ранят,

Чем прекраснее твои черты.

(июль 1990)

«Как поздно мы жалеем о поступках!..»

Как поздно мы жалеем о поступках!

И жаль, что нету власти над судьбой.

Я стрелки от часов хоть на минутку

Назад бы прокрутил со всей душой.

И я прожил бы прожитое время

Сначала, только зная наперед

Событий очередность, притерпелость

Возвел бы в ранг заслуженных господ.

Твои капризы бы меня не волновали,

Перетерпел их в первый раз,

Смеясь, переносил бы я удары

Твоих распахнутых к обману глаз.

(июль 1990)

«Чем ближе я рассматриваю путь любви…»

Чем ближе я рассматриваю путь любви,

Спадает шелухой с меня наивность…

«Откроется ли зримо тайнопись души?

Настолько ль тяжела ее повинность,

Насколько я чутьем предугадал?» —