Путь дзэн. Истоки, принципы, практика

Очевидно, это неизменная доктрина всех мастеров эпохи Тан от Хуэйнэна до Линьцзи. В их учениях я не смог найти никаких инструкций или рекомендаций по дзадзэн, который сегодня является главным занятием дзэнских монахов [108]. Напротив, эта практика время от времени обсуждается в явно отрицательном стиле, как в двух только что приведенных цитатах.

Можно было бы предположить, что дзадзэн был настолько обычным правилом жизни дзэнского монаха, что наши источники не утруждают себя его обсуждением и что их учения предназначены исключительно для продвинутых учеников, которые настолько хорошо овладели дзадзэн, что пришло время пойти дальше. Однако это не слишком согласуется с упоминаниями о многочисленной клерикальной и мирской публике, присутствовавшей при некоторых беседах, поскольку предположение о том, что в Китае было много совершенных йогов, было бы весьма фантастическим. Беседы часто начинались с короткого и небрежного замечания о том, что эти учения предназначены для тех, кто хорошо обучен буддийским добродетелям. Но это могло означать не более чем то, что они для зрелых людей, которые усвоили обычные социальные и моральные условности и поэтому не станут использовать буддизм как предпосылку для восстания против общепринятых правил.

Как вариант, можно предположить, что критикуемый дзадзэн – это дзадзэн, который практикуется с целью «достичь» состояния Будды, вместо того чтобы просто «сидеть ради сидения». Это согласовалось бы с возражением сото против школы риндзай относительно ее метода развития состояния «великого сомнения» с помощью коанов. Хотя критика школы риндзай со стороны школы сото в этом отношении не совсем справедлива, это, определенно, было бы правдоподобной интерпретацией доктрины ранних мастеров. Тем не менее известны высказывания о том, что продолжительное сидение ничем не лучше, чем быть мертвым. Конечно, сидение занимает свое место – как и стояние, ходьба или лежание, – но воображать, будто сидение обладает каким-то особым достоинством, – это «привязанность к форме». Так, Хуэйнэн в «Таньцзин» (8) говорит:

Живой человек, который сидит и не ложится;

Мертвый человек, который лежит и не садится!

В конце концов, это лишь грязные скелеты. [hh]

Даже в японском дзэн можно встретить практику, которая не делает особого ударения на дзадзэн, а вместо этого подчеркивает использование обычной работы для медитации. Так, определенно, было в случае Банкэя [109], и этот принцип лежит в основе распространенного использования таких искусств, как чайная церемония, игра на флейте, рисунок кистью, стрельба из лука, фехтование и дзю-дзюцу, в качестве способов практики дзэн. Поэтому, возможно, преувеличение дзадзэн в позднейшие времена было неотъемлемой частью превращения дзэнских монастырей в пансионы для мальчиков. Заставить их часами неподвижно сидеть под неусыпным взглядом смотрителей – это, безусловно, надежный способ удержать их от озорства.

Но как бы дзадзэн ни превозносили на Дальнем Востоке, определенная доля «сидения ради сидения» вполне может быть лучшим в мире средством для тревожных умов и возбужденных тел европейцев и американцев – если только они не будут использовать этот метод для превращения в Будд.

Часть II Принципы и практика

Глава 1. «Пустота и восхищение»

Древнейшая дзэнская поэма начинается словами:

На совершенном Пути [Дао] нет трудностей,
Он просто избегает выбора.
Лишь прекратив любить и не любить,
Можно все ясно понять.
Мельчайшее различие —
И небо и земля разделяются!
Если хочешь получить чистую правду,
Не беспокойся о правильном и неправильном.
Конфликт между правильным и неправильным —
Это болезнь ума. [110] [a]

Суть в том, чтобы не подавлять чувства и развивать спокойное безразличие. Разделение приятного и неприятного или хорошего и плохого – это вселенская иллюзия. Первый принцип даосизма гласит: