Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)

Гегель горячо поддерживал нитхаммеровскую реформу; на собственном опыте он мог убедиться в поистине спасительном воспитательном значении истории человеческой культуры. «…Для более высокого образования, – говорил Гегель, – должна быть и оставаться основой преимущественно литература греков и затем литература римлян. Совершенство и великолепие этих шедевров должны стать духовной купелью, светским крещением, придающим душе первые и остающиеся навсегда основные тона и краски во вкусе и науке» ⁷. Впрочем, Гегель не мог бы, если бы и захотел, пренебречь целями государственной политики в области образования. «Те, кто здесь учится, – говорилось в речи от 2 сентября 1813 г., – посвящают себя преимущественно государственной службе. Открытые учебные учреждения являются главным образом питомниками для слуг государства…» ⁸

В этой речи Гегель, кстати, уже значительно смягчает категоричность и восторженность в оценке исторического вклада древних, так характерную для первых нюрнбергских лет. Слово «совершенство» употребляется только применительно к греческому искусству. В основном Гегель упирает на то, что у древних «абстрактные рефлексии оказываются еще вблизи конкретного, что понятие образуется из примера, представления человеческих вещей по их действительности составляют основу, которая выступает одновременно со всеобщим результатом» ⁹. Ректор, однако, остается верным основной истористской идее. Он пытается убедить слушателей, что для решения государственных дел нужны люди рассудительные и справедливые, которые умеют охватить жизнь народа в целом и не дают современной «разобщенной действительности» победить единство общественных связей. Вот тут-то особенно важно изучение древности, ибо именно в античной истории воплотились в жизнь, как полагает Гегель, идеальные представления греков и римлян о гармонии индивида, личности и общества. Древние государства в изображении Гегеля становятся чуть ли не царством свободы ¹⁰.

Изучение упомянутых речей, писем, других документов нюрнбергского периода ¹¹ (о которых, увы, также приходится по необходимости говорить очень кратко) позволяет сделать следующий вывод относительно развития идеи историзма в русле педагогического творчества Гегеля. Хотя практическая педагогическая деятельность философа в значительной степени была связана с преподаванием, а одновременно с изучением истории (особенно истории античной культуры), само по себе теоретическое осмысление исторического материала вряд ли продвинулось вперед. Гегелевские – не столь частые – философские рассуждения об истории страдают такими же недостатками, что и его ранние попытки «мыслящего» рассмотрения истории: снова господствует ценностная установка (в данном случае свойственная сообществу немецких интеллектуалов ностальгическая идеализация античности); снова критическая оценка актуальной истории склоняет к некритическому изображению прошлого. Для понимания и путей развития гегелевской философской системы это обстоятельство важно.

В Нюрнберге Гегель выбрал логику в качестве основания системы, идеалистический логицизм – в качестве ее метафизического, онтологического фундамента, логический принцип системности – в виде своего рода диалектико-логической системной парадигмы, победившей другие, ранее рассмотренные варианты системного размышления. И все это осуществилось на фоне плохо проясненных философско-исторических предпосылок. В итоге система была выстроена на логицистском основании, и вспоследствии созданная философия истории явилась скорее результатом применения идеалистической логической парадигмы, чем итогом глубокого философского осмысления объективных законов истории.

Но мы забежали вперед. Разработка новой логики – это самый главный результат идейного, творческого развития Гегеля в Нюрнберге. Педагогическая деятельность в известной степени стимулировала логико-теоретические размышления. Директор гимназии Гегель преподавал и философские дисциплины. Он создал популярное школьное учебное пособие по философии – «Философскую пропедевтику»[19]. Среди философских наук логике – по установившейся традиции – придавалось важное значение, что видно и в «Философской пропедевтике». Мыслитель, шедший по стопам Канта, освоивший диалектические достижения философии Фихте и Шеллинга, не мог, конечно, удовлетвориться методами «школьной логики» и существующими учебными компендиумами. Нитхаммер побуждал Гегеля написать новый учебник логики для гимназии. Но Гегель понимал: создание популярного учебника – дело преждевременное ¹². Ведь чем дальше, тем больше речь для него шла о пересмотре самого подхода к логике – о кардинальной логической реформе, которая в итоге действительно привела к разработке новой философской дисциплины, объединившей диалектическое учение о законах и категориях, теорию познания, логику системного понимания.