Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)

Сложностью, необычностью проблематики и трудным рождением оригинальных мыслительных результатов и можно в конечном счете объяснить то, что «Феноменология…» воспринимается как одно из самых загадочных и – не поэтому ли? – привлекательных произведений мировой философии. «Если от книги исходят такие чары и если автор выражает смелое притязание благодаря ей обосновать новую и фундаментальную философскую науку – тем более науку, которая позволяет привести в систематический порядок запутывающее множество духовных явлений, – то вполне можно ожидать, что вовсе не будет трудным делом выяснить, в чем состоит концепция этой книги. Вопрос, во всяком случае, состоит в том, представляется ли новая наука последовательно осуществленной и сколь она плодотворна. Но фактически в истории философии нового времени нет столь же значительного произведения, которое породило бы столько разгадок его идеи, как „Феноменология духа“ Гегеля; нет ни одной работы, которая настолько казалась бы тайной – тайной, которую еще надо раскрыть; ни одна работа не породила столько различных попыток раскрыть эту тайну», – так определяют противоречивую судьбу гегелевского произведения издатели книги «Материалы к „Феноменологии духа“ Гегеля» Г.Ф. Фульда и Д. Хенрих ⁴. Работа, которая, по определению Гегеля, посвящена знанию, находящемуся в процессе становления, сама – применительно к процессу развития гегелевских идей – оказалась переходным этапом, после которого снова начались поиски оснований системы.

Хорошо известно, что «Феноменология духа» начинается с апологии, просто апофеоза системности, отождествляемой с подлинной научностью, с самой истиной. Но почему же Гегель после создания «Феноменологии духа» будет существенно иначе понимать идею системности и пойдет по иному пути в организации собственной системы философии? («Феноменология…» впервые была издана с таким общим заголовком: «Система науки Г.В.Ф. Гегеля. Первая часть. Феноменология духа». Имелось предуведомление, извещающее, что публикуется основополагающая первая часть системы и что за ней последуют «прочие части» философии – науки о природе и духе. Эти части тогда не появились, что не случайно: прочие разделы системы возникли впоследствии, но уже не на фундаменте феноменологии. Феноменология в дальнейшем уже никогда не будет фигурировать в качестве первой – в смысле основополагающей, фундаментальной части системы.) Успехи, находки, обогащающие диалектический системный принцип, переплетены в книге Гегеля с заведомыми неудачами, натяжками, отступлениями от системной диалектики. (Отсюда – крайности в интерпретациях: одни авторы, например экзистенциалисты, считали автора «Феноменологии духа» «антисистемным» мыслителем ⁵, другие же приписывали ему непротиворечивую, зрелую системную концепцию.) В последнее десятилетие исследователи старались учесть противоречивость системной мысли Гегеля, и эта тенденция будет поддержана и критически переосмыслена в нашей книге ⁶.

Со сходными трудностями мы встречаемся и при исследовании того, как в «Феноменологии духа» представлены истористские идеи. Движение индивида через станции духа Гегель коррелирует с движением истории, по крайней мере с духовным развитием человечества, с «палеонтологией» духа. Однако возникает вопрос: почему же в таком случае Гегель так усердствовал в уничтожении исторических опознавательных знаков представленной им диалектики духа, почему начертанная философом генетическая картина объективных проявлений духовного так стыдится показать свое родство, и родство, надо сказать действительное, с человеческой историей?