Путь голема

— Самое страшное то, что он узнает правду… — еле слышно, словно вырвавшаяся мысль, произнес Ильич. — Тогда конец всему.

— Это вы о чем? — поинтересовался Прыщ. — Кто и какую правду не должен узнать, чтобы нам конец не наступил?

— Что? А? А, я хотел сказать… что если Император узнает, что Димыч носитель перерожденного бога…

— Он и так об этом знает, — перебила Дайла.

— Вы только что это сами говорили, — удивилась Лиля. — Что по приказу Императора не должны убивать Димыча, и что его везут на смотрины. Ильич, вам плохо? Вы какой-то странный? Не заболели?

— Нет, все нормально, — смущаясь, ответил Ильич. — Просто устал и события в голове перепутались. До Хрустального города путь неблизкий — успею отдохнуть. Все будет хорошо Лиля. Особенно если тебе хоть чуть-чуть удастся сдвинуться с моей головы.

Поведение Ильича мне кажется подозрительным. Он словно ведет двойную игру. Чего стоят его оговорки и странная перемена поведения. То он за мою жизнь дрожит больше чем за свою, то, бросая меня в беде, спасает остальных. Может, действительно приболел. Вирус какой. Кто знает, какие болячки гуляют в этом странном мире.

На меня сверху вниз пристально смотрит Дайла. Сквозь одежду я чувствую тепло ее тела, и кажется даже отголоски сердечного ритма — своей частотой говорящего о беспокойстве хозяйки. Сквозь весенний загар нерешительно проглядывают крошечные веснушки, а кончик носа перепачкан землей. Белеет на щеке шрам, словно русло пересохшей реки. Замусоленная повязка сползла набок и волосы свободным водопадом стекают мне на лицо. Они пахнут травой и ветром. Я легонько дунул, чтобы разогнать их. Дайла неожиданно для меня умиротворенно улыбнулась и крепко зажмурилась.

— Ты чего? — шепотом спросил я.

— Детские мечты вспомнила. Маленькая дочь Приближенного всегда хотела быть женщиной бога, — прошептала девушка, открывая глаза. — Хотела быть не только солдатом и помощником, но и богом для бога. Чтобы в его глазах видеть всегда только себя. Чтобы на его губах было только одно мое имя… Я была уверена что так и будет. Мне и мама так говорила. А отец только смеялся. Он тогда совсем другим был. Радоваться умел, играть со мной в прятки любил. Это сейчас я понимаю, что любая детская игра была тренировкой, а его внимание не только проявлением любви но и желанием подготовить соратника. Прятки — умение прятаться и бесшумно передвигаться даже в полном сушняка лесу, когда лишь торчащие корни да воздух являются опорой для ног. Ловки — быстрота движения, умение неожиданно перехватить противника. Канатки — координация и точность. Перышки — умение метнуть нож во врага из любого положения руководствуясь лишь чутьем. Угадайки — чутье лжи и мыслей врага. Большинство моих умений родом из детства. — Она вздохнула. — Хорошо, что тогда я ничего не знала о будущем. Иначе возненавидела бы игры и не дожила до твоего прихода.

Ее дыхание обжигает и манит. Наверное, единственное о чем сейчас жалею, это то, что тело мне не подвластно, и я не могу коснуться рукой порозовевших щек и налившихся кровью губ.

— Мы блуждаем в поисках счастья с задранной вверх головой, пытаясь разглядеть его в чистых небесах. Так можно блуждать жизнь и уйти одному. Иногда стоит опускать взгляд к грязи под ногами. В ней прорастают зерна счастья. Они потребуют усилий и труда, но сладок будет плод.

— Димыч, это Ильич тебе рассказал? — поинтересовалась, хитро прищурившись Дайла.

— Что рассказал?

— Не прикидывайся, — фыркнула она. — Ты только что процитировал богов. Слово в слово. Они любили такие странные не то поговорки, не то притчи. Мне отец много их пересказывал. Скажи, ты специально ее выучил для подобного момента?

— Какого еще момента? — Я потихоньку начинаю злиться, потому что из меня делают дурака, а я даже не понимаю о чем речь. — Эту, как ты выражаешься поговорку, я только что придумал. Взял и придумал. Ты своей тушей передавила мне какую-то очень важную артерию, крови в мозг стало поступать меньше вот и полезли глупости. К чему сразу богов приплетать?

— Так у них без ведома богов даже мухи не спариваются, — хихикнул ушастый Прыщ. — Правда, Тимошенька?

— Не ценишь ты Прыщик свое здоровье, — сонно вздохнул Тимоха. — Ни капельки не ценишь. Щебечи пока…

— Я хотела сказать… сказать, что я… что ты… что мы, — влажно заблестели обидой глаза Дайлы. — Я тебе сокровенное рассказала… А ты… Ты меня тушей назвал.

Мне на лицо что-то капнуло. Вот те на. Сюрприз на сюрпризе. То она врагов в капусту крошит, то слезы по пустякам роняет. Ну как их после этого понимать.

— Да, Димыч, такое оскорбление она тебе никогда не простит, — подлила масла в огонь Лиля.

— Да какое еще оскорбление? — со злостью крикнул я. — Что ж вы загадками говорите?

— Не расстраивайся Дайла, — успокаивающе сказала Лиля. — Этим невежам никогда не понять тонкостей женской души. У тебя фигурка что надо. Никого не слушай.

Дайла солидарно всхлипнула и сердито на меня зыркнула.