Путь интриг

Не владеть той, чей взор так прекрасен.

В дальнем стане живет Колдун.

Он волшебник, над всеми властен.

Но ему не бывать в саду

Той, чей лик, словно небо, ясен.

В дальнем стане живет Вода,

Синевой озаряет землю.

Да такая и с ним беда —

Он любовь свою не объемлет.

В дальнем стане живет Дракон-

Страшен, мрачен и сумасброден.

Только вышло, что именно он

В этом стане, как воля, свободен.

Глава 17 Натянутые отношения

После того, как герцог Сенбакидо осыпал меня своими милостями, я немного изменил прежним привычкам.

Я счел, что поскольку теперь я состою на службе, мое поведение и круг общения могут бросить тень на моего повелителя.

Вспомнилось язвительное замечание Суренци о моей дружбе с Рантцергом.

Мне не хотелось давать ненужных поводов для сплетен, и я решил на время постараться избегать встреч с Черным бароном, за исключением самых важных дел. По этой причине после Золотой саллы я уже пять или шесть раз отказывался от приглашений пообедать у него, как прежде.

Даже его слова о том, что юная Амирей мечтает увидеться со мной, не привлекли моего внимания. Думаю, что от Рантцерга не ускользнула эта перемена в моем поведении — на лбу его залегла складка, и он очень сухо попрощался со мной, когда мы встретились в Синем Городе в последний раз.

Но я даже представить себе не мог, к каким последствиям приведет эта размолвка.

Я забыл уже о нападениях убийц, нанятых графом Нев-Начимо, и о драке с Наденци, который, кстати сказать, куда-то запропастился после нашего свидания, — и потерял всякую бдительность. Очень часто я передвигался по городу поздней порой, возвращаясь то от своих друзей, то из кабачка или игорного дома. И в один из таких беззаботных вечеров на меня напали, совершенно внезапно и сзади. Мне не хватило реакции понять, что две сгорбленные тени, приблизившиеся ко мне, вовсе не дряхлые старики с кашлем и насморком, а крепкие и сильные мужчины. Словом, я потерял всякое чутье.

Тяжелый удар по голове заставил померкнуть свет в моих глазах!

Открыв их, я увидел себя в роскошной комнате. Надо мной висел огромный балдахин из драгоценной ткани вак небесно голубого цвета, что само по себе было неслыханной роскошью. Огромные зеркала, серебристые подсвечники, в которых нервно переливалось пламя свечей из лучшего в мире воска, — все говорило об огромном богатстве хозяина этого дома. Большая белая собака на высоких ногах лахатинской породы, с добрыми, бесконечно печальными глазами подошла к кровати и уткнулась носом в мою ладонь. Она очень похожа на Тупса, собаку Рантцерга.

Букеты в больших напольных вазах из дорогого миделлийского стекла расставлены по углам комнаты.

Посередине ее на резном столике стоит статуя Мириники. Ясно, что официальной религией здесь и не пахнет.

Отворилась дверь, и раздались легкие шаги. Нечто волнующее проникло в комнату: надо мной склонилось личико с полудетскими чертами небесной красоты. Юная путешественница-гостья и племянница Рантцерга стояла у моей кровати, взволнованно вглядывается в мое лицо. Так значит, я у него в доме!

Кровь вскипела во мне. Как я сюда попал?! Я резко поднялся, и у меня закружилась голова.

— Тише, тише, — попросила девушка, — вам нельзя вставать.

— Как я попал в этот дом?

— Вас принесли люди моего дяди, шельво Рантцерга. Они нашли вас раненного, без сознания на улице.

— И? Я могу увидеть хозяина?

— Он скоро вернется.

— Я не могу здесь оставаться!

— Отчего же? — она была расстроена моей неприветливостью. — Вы были так дружны с дядей. Мы всегда были счастливы видеть вас.

Только ее трогательное лицо и зачарованный взгляд, которым она смотрела на меня, остановили первый порыв — встать и уйти.

Мы разговорились. Она сказала, что занимается ученьем, много читает и осваивает разные премудрости. Я спросил ее о детстве, где она жила и каково ее истинное положение в доме хозяина.

— Я его племянница, — она недоуменно вскинула брови, — детство мое не было безмятежным, меня воспитывали чужие люди, а родителей своих я не помню. Дядя разыскал меня, и отправил за мной Гротума.

Меня, честно говоря, удивило ее твердое заявление о том, что она племянница Рантцерга. В душе я всегда был уверен, что он удерживает ее с какой-то непонятной мне целью. Мне казалось маловероятным их родство. И с самого начала я подозревал набларийца во всевозможных грехах — иначе, откуда бы взялось все его богатство.

Но меня связали с ним своего рода деловые отношения, и я старался не обращать на это внимания: Рантцерг был мне полезен.

Снова послышались шаги — наша беседа с Амирей была прервана. Вошел Черный барон.

Острый взгляд, которым он провел по моему лицу, дал мне понять, что мы вступили на тонкую грань, которая разделяет дружескую размолвку от полного разрыва отношений.

Меня это удивило, потому что я считал, что только я имею право на подобные решения относительно нашего знакомства.

— Объясните мне, сэлл Рантцерг, благодаря чему я оказался в этом доме?

— Вам самому должны быть известны причины.

— Причины чего? — я сказал это довольно резким тоном.