Путь искупления

– Господи…

Бекетт потер руками лицо, но едва узнавал себя. В сердце поселилась тошнотворная тяжесть, и вовсе не из-за превращенного в отбивную лица, или серых костей, или лоснящихся пластиковых мешков, один за другим появляющихся из-под церкви.

И даже не из-за Лиз.

Он уперся обеими руками о стену душевой; вода с силой хлестала вниз в спину, но струи не казались ни достаточно горячими, ни достаточно сильными. Подумалось про суд над Эдриеном и обо всех тех мертвых женщинах в этой чертовой церкви.

«Это просто должен быть Эдриен!»

Но что, если нет? Что, если телам в лазе под церковью всего от силы лет пять? Или десять? Если убийца – не Эдриен, означает ли это, что вынесенный ему приговор вымостил путь кому-то еще, готовому охотиться и убивать еще целых тринадцать лет?

Девять женщин под церковью.

Лорен Лестер.

Рамона Морган.

Бекетт ощущал их, как придавливающий к земле груз, словно бы их души были из камня и стали, и все эти одиннадцать душ взгромоздили друг на друга и водрузили ему прямо на голову.

– Дорогой…

Голос жены. Издалека.

– Чарли?

На сей раз громче – голос прорезал заполнивший ванную пар, когда дверь резко распахнулась.

– Погоди-ка. – Бекетт кое-как смахнул воду с глаз, отодвинул занавеску, пригляделся. Кэрол была в своем обычном халате, волосы всклокочены со сна. – Привет, детка.

– А почему ты в гостевой ванной?

– Не хотел тебя будить.

– Ты вообще как? Что-то вид у тебя малость зеленоватый…

– Наверное, вода слишком горячая, душ.

– Ты вроде чем-то расстроен.

– Да сказал же, что просто душ! – Она даже отпрянула, и он немедленно извинился. – Больно уж долгая ночь. Прости. Не хотел так резко.

– Да все нормально. Да, ночка точно была долгой, судя по твоему виду… Будешь завтракать?

– Через десять минуточек, хорошо?

– Буду в кухне.

Бекетт закончил с душем, побрился, оделся во все свежее. Долго изучал в зеркале свое лицо, пока оно не обрело нормальный спокойный вид, а потом направился к жене в кухню. Когда он вошел, смотрелась она прекрасно. Чуток пополней, чем месяц назад, чуть более морщинок, чуть больше усталости в глазах. Но ему было на это плевать.

– Ну что, любовь всей моей жизни?

Она повернулась к нему от плиты, и ее улыбка моментально увяла, когда она увидела, что он полностью одет.

– Ты опять на работу?

– Придется, детка. Делать нечего.

– Это все тот жуткий тип?

На миг Бекетт испугался, что жена способна столь ясно читать его мысли, что она каким-то образом узнала. Но здесь же телевизор, догадался он, лицо Эдриена на безмолвном экране – его фото врезкой на фоне длинного панорамного кадра заброшенной церкви.

– Частично да.

– Просто не могу поверить, что он бывал у нас в доме, сидел за нашим столом!..

– Это было давным-давно, детка.

Подобрав пульт, она выключила телек. Морщинки еще глубже обозначились в уголках ее рта.

– Вместе с Лиз всю ночь проболтались?

– Не в этот раз.

Он обхватил ее рукой за плечи, стиснул. Она всегда ревновала, когда он проводил время со своей симпатичной напарницей. Многие годы Бекетт пытался заставить Кэрол понять, что Лиз – всего лишь друг, ничего более. Но жена просто не могла осознать, как много значит для него их брак, на что он готов пойти, только чтобы защитить его. Такая уж это штука – чувство вины. Что-нибудь прячет практически каждый; вопрос лишь в тяжести последствий, к которым это может привести.

Бекетт поцеловал ее в макушку, налил себе кофе.

– Итак, где ты был прошлым вечером?

– В церкви. Дома у Эдриена. В больнице.

– Это из-за того бедного надзирателя, которого забили до смерти?

Он помедлил с ответом.

– Так ты уже знаешь?

– Да.

– Вообще-то мы не сообщали о его смерти журналистам. И всех строго предупредили. Врачей, медсестер… Закрыли наглухо. Откуда ты узнала?

– А-а… Начальник тюрьмы вчера вечером заезжал.

– Что?! – Бекетт встал так резко, что стул скрипнул ножками по полу и опрокинулся. – Он был здесь?

– Господи, Чарли! Ты же кофе разлил.

– Да плевать. Что ему было надо?

– Он был очень расстроен. – Кэрол бросила в лужу пролитого кофе бумажное полотенце, поставила на место стул. – Сказал, что убитого охранника звали Престон, что у него жена и сын и что они дружили. Начальник чувствует себя ответственным за то, что случилось. Наверное, хотел с тобой насчет этого поговорить. Все это так ужасно…

– Когда это было?

– Что-что?

– Черт побери, Кэрол! Когда? В какое время?

– Ты меня пугаешь, Чарли.

Бекетт разжал кулаки; знал, что лицо у него красное и опухшее.

– Прости, Кэрол. Просто скажи, когда.

– Ну, не знаю… Где-то около полуночи, наверное. Помню, как он извинялся, что поздно. Сказал, что пытался достать тебя весь день и что ты не отвечаешь на звонки и не перезваниваешь. Еще сказал, что утром опять заедет.

– Сукин сын!

Бекетт быстро подошел к окну, отдернул занавеску, выглянул наружу. Было все еще темно, но у тротуара уже стоял автомобиль.

– Жди здесь.

Кэрол что-то сказала, но он уже был в прихожей и открывал дверь. Выйдя за нее, постарался шагать размеренно, однако это было нелегко.

– Какого хрена ты тут делаешь?