Путь искупления

Дверь машины едва приоткрылась, когда он это выкрикнул. Начальник тюрьмы, судя по всему, не возражал против агрессивного тона.

– Залезай, Чарли.

На нем был темный костюм. Бекетт не двинулся.

– Похоже, твоя жена волнуется. Помаши ей.

Начальник и сам наклонился вперед, с улыбкой сделал ручкой в окно. Бекетту понадобилось несколько долгих секунд, но в итоге он помахал тоже.

– А теперь залезай.

Бекетт протиснулся на кожаное сиденье. Дверь закрылась, и окружающий мир вдруг резко стих.

– Даже не вздумай приезжать ко мне домой, – процедил Бекетт. – Не вздумай приезжать, когда меня нету дома! В полночь? Чем ты, блин, вообще думал?

– Ты не отвечал на звонки.

– Не надо впутывать во все это мою жену.

– Да ну, Чарли? По-моему, мы оба всё хорошо понимаем.

– Это было тринадцать лет назад.

– Какой там у нас срок давности по хищениям? А по подделке улик? Или лжесвидетельству? – Начальник не то чтобы улыбался, но почти.

– Ты следишь за моим домом?

– Нет, только не я. Я только что подъехал. – Начальник тюрьмы прикурил сигарету и махнул на второй автомобиль, стоящий чуть дальше. – Но я действительно люблю контролировать все лично.

– Лично тебе я не принадлежу.

– Да ну?

Бекетт с трудом проглотил гнев, думая о том, как даже крошечный камешек способен вызвать смертоносную лавину.

– Мы были друзьями, черт побери!

– Нет, ошибаешься. Уильям Престон был моим другом. Мы дружили с ним двадцать один год, а теперь он мертв, и его лицо так сильно обезображено, что даже его собственная жена не смогла опознать труп.

– Чего тебе надо?

– Зэк убил одного из моих охранников, одного из моих ближайших друзей. Такого в моем мире не происходит. Ясно излагаю? Это нарушает нормальный порядок вещей. И чего, ты думаешь, мне сейчас хочется?

– Я не знаю, где Эдриен.

– Но ты найдешь его.

– Давай-ка кое-что проясним. – Бекетт развернулся на сиденье, достаточно крупный, чтобы заполнить собой пространство, и достаточно раздраженный, чтобы стать опасным. – Ты мне не хозяин, а угрозы хороши только до определенной степени. Ты попросил меня держать Лиз подальше от Эдриена. Отлично. Я помог тебе с этим, поскольку иногда она не способна мыслить связно, и вообще ей нечего рядом с ним делать. Тебе хотелось получать подкожную информацию, где Эдриен бывает и чем занимается? Тоже отлично. Он убийца, так что пошел он в жопу. Но держись подальше от моей жены. Держись подальше от моей жены и от моего дома! Таков уговор.

– Таков был уговор. Теперь всё по-другому.

– С какой это стати?

– А с такой, что зэки не убивают охранников. Только не в моем мире. Никогда.

Сказано это было настолько ровно и холодно, что по спине у Бекетта и впрямь пробежал холодок.

– Господи, ты собираешься его убить?

– Отдаю тебе Оливета, чтобы ты мог оформить ордер на арест, разыскную ориентировку, приказ всем постам. Что там еще ни понадобится. Чего бы это ни стоило. Но между нами теперь все будет проистекать следующим образом: ты находишь мне Эдриена, и твой секрет остается в полной безопасности. Иначе я все в клочки порву. Твой мир. Мир твоей жены.

– Ей не нужно знать ничего из этого! С Эдриеном я сам разберусь.

– Разберешься? Ну уж нет. – Начальник тюрьмы расхохотался, и это больно ужалило Бекетта. – И как ты разберешься с таким, как Эдриен Уолл? Да никак. Кишка тонка. Так что вот как все будет происходить: ты выясняешь, где он, и сразу звонишь мне. Мне первому, и тогда никому не доведется узнать про грешки твой жены или про то, что ты сделал, чтобы прикрыть ей задницу. Ей очень не понравится в тюрьме. Да и тебе тоже. Могу тебя в этом заверить.

Бекетт долго сидел, не раскрывая рта. Все рушилось и разваливалось – он просто кожей это чувствовал.

– И ты ведь вроде как считался моим другом…

– Да никогда я не был твоим другом! – перебил начальник тюрьмы. – А теперь проваливай нах из моей машины!

* * *

Бекетт поступил, как велено. Стоял на дороге, стиснув кулаки, когда большой внедорожник укатил прочь, а за ним и второй. Бо́льшую часть времени он делал вид, будто его жизнь принадлежит только ему самому, что он никогда не вывернет душу наизнанку перед дьяволом, косящим под друга. Но это произошло. Тогда он был в полном раздрае, излишне доверчив и просто переполнен чувством собственной вины. И вот теперь он не свободный человек, а раб. Бекетт напомнил себе, что тому были причины, а потом подумал о жене, которой сорок три, которая мягкая и сладкая, как на нее только ни посмотри.

Он нашел ее в кухне; на плите гудело зазубренное кольцо голубого пламени.

– Ты в порядке?

– Угу, не сомневайся, детка. Всё нормуль.

– Чего он хотел?

– Ничего, о чем тебе стоило бы переживать.

– Точно?

– Железно. Слово даю.

Она вроде купилась на улыбку и ложь – привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку.

– Не достанешь бекон?

– Конечно.

Открыв холодильник, Бекетт увидел на верхней полке пивную банку.

– А это еще что?

Его жена отвернулась от плиты.

– А-а, это-то… Это тебе начальник тюрьмы принес вчера вечером. Я говорила ему, что ты не пьешь пива, но он сказал, что тебе точно понравится. Это австралийское?