Путь искупления

Он начал было переводить прицел от Эдриена, но Джекс оказался быстрее, вздернув пистолет от бедра и моментально прицелившись. Оливет видел, что девушка стояла совершенно неподвижно, когда ствол метнулся в ее сторону. Правда, на какую-то долю секунды у нее словно подкосились ноги; но это оказалось не так. Через миг она уже застыла в идеальной стрелковой стойке и столь уверенно и чисто выпустила одну за другой три пули подряд, что Оливет в жизни не видывал ничего подобного. Голова Джекса окуталась кровавым облаком, равно как головы Вудса и начальника. Две секунды. Три выстрела. Пистолет Оливета был уже нацелен на нее, но он замешкался. Она была слишком быстра и уверенна и так напоминала его собственную дочку – такой же сорванец в юбке… Его последней мыслью было восхищение тем отцом, который научил ее так классно стрелять, а потом на конце ее ствола расцвел яркий огненный бутон, и весь мир тут же сменился беспросветной чернотой.

* * *

Когда все было кончено, Эдриен лишь недоверчиво застыл на месте. Перед выстрелами голова начальника тюрьмы располагалась лишь на какой-то фут выше головы Гидеона, а один из охранников стоял прямо за спиной у Эдриена – так близко, что тот ощутил, как пуля расщепила воздух, пролетая возле самого уха. Теперь их больше не было – всех. В церкви воцарилась кладбищенская тишина, а девушка тихонько плакала. Первым побуждением Эдриена было проверить тела, а потом посмотреть на Лиз и мальчика. Но он ничего такого не сделал, предпочтя вместо этого пробираться между трупов, пока под ним не возникла девушка, маленькая и залитая слезами. Эдриен вытащил пистолет у нее из пальцев и положил на алтарь.

– Я убила их, – проговорила она.

– Знаю.

– Да что же это со мной такое?!

В голове не нашлось слов, помимо самых очевидных, так что Эдриен произнес их вслух.

– Ты спасла нам всем жизнь, – сказал он, а потом раскинул руки и обхватил ее за плечи, пока она не успела упасть.

* * *

После этого понадобилось некоторое время, чтобы понять, что делать. Лиз была без сознания, когда он снял с нее наручники, и едва она очнулась, начался спор.

– Чарли нужна немедленная помощь врачей, – настаивала Элизабет. – Гидеону тоже.

– Да я разве против?

– Я никуда не поеду, пока они не окажутся в безопасности!

Даже во время всей этой бойни она была готова неистово защищать их и полна уверенности в собственной правоте, чего бы это ни касалось. Ченнинг хотела отправиться вместе с ними, и Эдриену подумалось, что это просто отличная мысль. Но Лиз категорически отказывалась куда-либо ехать, пока в церкви не окажутся врачи со «скорой».

– Мне нельзя быть здесь, когда появятся копы, – пытался убеждать ее Эдриен. – Тебе тоже. Для нас обоих это означает тюрьму. Убийство. Пособничество убийству. Ордера на наш арест никуда не девались.

– У Бекетта задет позвоночник, – сказала Элизабет. – Нельзя его двигать.

– Да, я знаю. И у мальчика внутреннее кровотечение. Но мы с тобой можем ехать. Девушка тоже.

Элизабет повернулась к Ченнинг – такой маленькой, да еще и так скукожившейся, что выглядела от силы лет на десять.

– Никто не станет винить тебя за то, что ты сделала, зайка. Ты – жертва. Ты можешь остаться.

Та покачала головой.

– Нет.

– Здесь твой дом…

– Ради чего мне тут оставаться? – В пустоте церкви голос девушки прозвучал совсем пронзительно. – Чтобы в меня всю жизнь тыкали пальцами? Чтобы быть тут шизанутой овцой, которую насиловали почти двое суток, долбанутой на всю голову оторвой, которая убила двоих людей, а потом еще четырех? – Она задохнулась, и при этом зрелище все острые углы в сердце Эдриена моментально сгладились. – Я хочу остаться с вами! Вы мои друзья. Вы все поймете.

– А как же твои родители?

– Мне уже восемнадцать. Я не ребенок.

Эдриен увидел, что Лиз с этим согласна – по тому, как она наклонилась и прижалась к девушке лбом.

– Так как мы всё разрулим? – спросил он.

Лиз рассказала им, как предлагает поступить. Когда все было согласовано и понято, она в последний раз встала над телом отца. У Эдриена не было ни малейшего представления, о чем она думает, но Лиз не стала тут задерживаться, или прикасаться к своему отцу, или говорить какие-то приличествующие случаю слова. Вместо этого набрала «911» и сказала то, что должно было привести всё в движение: «Ранен полицейский», – а потом опустилась на колени рядом с Бекеттом и дотронулась до его лба.

– Я ничего не понимаю и не думаю, что когда-нибудь пойму. Но я надеюсь, что ты еще будешь жив, когда они приедут сюда, и что когда-нибудь ты сможешь объяснить.

Может, Бекетт услышал ее, а может, и нет. Глаза его были закрыты, и он едва дышал.

– Лиз…

– Я знаю, – отозвалась она. – Часики тикают.

Но Гидеон оказался тверже. Он тоже хотел ехать с ними. Буквально умолял.

– Ну пожалуйста, Лиз! Пожалуйста, не бросайте меня!

– Тебе нужен врач.

– Но я хочу поехать с вами! Пожалуйста, не бросайте меня! Прошу вас!

– Просто расскажи людям, как все на самом деле произошло. Ты не сделал ничего плохого. – Она поцеловала его в лицо, и поцеловала крепко. – Я обязательно вернусь за тобой. Обещаю.