Путь из детства. Эхо одного тире

— Говорит полковник Табукашвили (почему в тот момент ему захотелось представиться полковником — неизвестно). Немедленно на выход! Мы с Медеей ждем.

Я ответил, что мы с Леной тут вместе с нашими друзьями Соломиными.

— И они пусть тоже выходят. — И Резо повесил трубку.

Ночь началась дивно. Мы ужинали на какой-то римской площади, уставленной круглыми ресторанными столиками, а на сооруженной здесь же эстраде пел итальянский тенор.

После ужина Резо объявил, что сейчас покажет нам старый Рим, который никогда не показывают никаким туристам. Дело в том, что Резо, кроме своей Медеи, был беззаветно влюблен в Рим. Советское Госкино денег на то, чтобы запечатлеть любовь Табукашвили к столице Италии, разумеется, не давало, но Резо все-таки добыл какие-то средства, которых хватило на покупку билетов, оплату пленки и аренды двух кинокамер. При этом образовалось два оператора-энтузиаста и бессребреника. Так как в деньгах постоянно нуждались, жили в Риме впроголодь, ночевали на скамейках в парках, но сняли три короткометражных фильма, которые заслужили престижные итальянские, и не только итальянские, кинопремии и были приобретены телевидением, что восполнило понесенные утраты.

И теперь Резо вел нас по узким, плохо освещенным улочкам и без умолку говорил, размахивал руками.

Соломины и моя Лена, теснясь, сопровождали новоявленного гида. Мы с Медеей заметно поотстали. Медея повисла у меня на руке и завела странный разговор.

— Скажи, Васико, — спрашивала Медея, — а что, грузином быть плохо?

— Да почему — плохо? С чего это ты взяла?

— Вот твой друг Резо — грузин. Я — грузинка. У тебя же много друзей грузин?

— Да, и я их люблю.

— Скажи, Васико, почему ты не хочешь нам признаться, что ты тоже грузин?

— Я?! Медея, что ты выдумываешь, я — русский.

— Э-э, Васико, мы с Резо тебя хорошо знаем. Таких русских мужчин не бывает. Ты — типичный грузин!

— Ну с чего это ты решила? Потому, что я усы ношу?

— При чем тут усы-шмусы? По твоему поведению видно.

— А какое мое поведение?

— Грузинское.

— Не понимаю… Предки моей матери, действительно, какое-то время жили в Тбилиси…

— Вот-вот! Вот ты и попался.

— Но они были поляки!

— Не ври мне, пожалуйста! С какой стати поляки будут жить в Тбилиси? Ты — грузин, и это скрыть невозможно!

Хорошо, что рассвело и наступило время попрощаться. Признаюсь, на обратном пути в гостиницу я себя чувствовал немножко грузином. А почему бы и нет?

Еще один памятный разговор произошел много позже. И не с Медеей, а с Серго Параджановым. Когда у меня родился младший сын Николай, мне неожиданно позвонил из Тбилиси Сергей Параджанов.

— Васико, поздравляем! Мы тут с твоими друзьями отмечаем рождение Нико.

— Спасибо, спасибо… Как вы узнали про Нико?

— Друзья должны всё знать друг о друге. Слушай, мы решили в складчину купить тебе дом в Тбилиси, старый такой домик на берегу Куры. Мы поможем тебе его отремонтировать, и ты будешь жить в Тбилиси, как твои предки.

— Сережа, спасибо вам большое! Но я никогда не смогу жить в Тбилиси постоянно, ты же понимаешь. А жить в Москве и думать, что там с моим домом в Тбилиси, — это сплошная головная боль. Я очень всем вам благодарен, я тронут… Спасибо за такую дружескую заботу, но прошу вас от всего сердца: не покупайте мне никакого дома!

Слава Богу, отговорил.

В 1940 году к территории Советского Союза отошла часть земель Западной Украины, до этого принадлежавшая Польше.

Город Черновцы, в основном населенный поляками, стал советским. По распоряжению Сталина в Черновцы был направлен коллектив, собранный из выдающихся деятелей советской культуры и искусства. Так различные артисты Большого, Малого, Московского Художественно театров давали в Черновцах сводные концерты с целью убедить оккупированное население в высоком гуманизме новой власти.

Поскольку поездка в Черновцы представлялась мирной и дружеской и время было летнее, родители взяли с собой меня.

Этот политический ход использовался и в Прибалтике, в таких городах, как Таллин, Вильнюс и Рига. Кстати, вспомнилась забавная шутка моего отца.

Накануне отъезда Московского Художественного театра в Ригу перед актерами выступил главный прокурор СССР Вышинский. Кратко описав политическую обстановку, он попросил задавать ему вопросы.

— Андрей Енуарович, — обратилась к Вышинскому одна из ведущих актрис театра, — концерты — это понятно. Но в свободное время мы будем знакомиться с Ригой, гулять по улицам, заходить в магазины. Как вы нам посоветуете одеваться?

Вышинский ответил:

— Я посоветую всем, особенно дамам, надевать то, что им больше всего к лицу.

— Тогда мне — латы! — заявил Борис Ливанов.

Латы действительно были ему к лицу. В рыцарских латах он уже с успехом сыграл на сцене театра шекспировского Кассио.

А юмор в том, что еще бытующие в Риге латвийские деньги тоже назывались «латы».

Труппа и даже прокурор не могли удержаться от смеха.

А этот комический случай произошел с мхатовскими актерами уже в Риге.