Путь к дому

Сильвия с интересом изучала столь странную находку. Необычайная ткань, тонкая, почти невесомая, изумительные строчки, словно это не рубашка, а произведение искусства. Только вот пуговиц не было, ни одной! На их месте торчали обрезанные нитки. Что стало же стало с пуговицами? Сильвия удивилась, почему эта мысль так важна? Почему отсутствие такой безделицы, как пуговицы, так тревожит её? Даже странность, что рубашка лежала нестиранной, вызывала меньше эмоционального отклика, чем отсутствие пуговиц.

От рубашки шел мягкий аромат меда и жаркого дня, Сильвия непроизвольно вдохнула его глубже. Золотое свечение закружило голову, перед глазами заплясали лоскутки, стремясь что-то рассказать. Испугавшись, Сильвия отложила чужую вещь. Но аромат меда продолжал кутать золотом мысли.

Избегая странных и терпких, дразнящих воспоминаний, Сильвия выскочила во двор. Ветер ударил в лицо, острый и сырой, полный тихого шепота зарождающейся жизни. Он слился с золотистым медом, пьяня. Тогда-то девушка и подошла к кадке, чувствуя, что только прикосновение холодной воды способно смыть странный хмель.

— Госпожа, вернитесь, пожалуйста, в дом! — мягко и учтиво произнес некто совсем рядом. Для Сильвии просьба слышалась раскатами грома, поджилки затряслись, а чувство острой опасности заставило зуб на зуб не попадать. Но вместе с тем, словно споря с ощущением неминуемой смерти, снова заиграл золотой хмель, дезориентируя, сбивая с толку. Сильвия тряхнула головой, стараясь избавиться от наваждения.

— Пожалуйста, — еще мягче попросил Светлый. В ответ Сильвия не смогла пошевелиться, волоски на спине встали дыбом. В ушах от напряжения зазвенело. Смерть была так рядом! И у неё был пьянящий, медово-сладкий вкус…

Вдруг послышалось глухое перестукивание копыт по мокрой и вязкой земле, брань и резкий смех. Отряд конников появился во дворе хутора.

Это вывело Сильвию из ступора, она метнулась к дверям избушки. Но было поздно, ее заметили. Вслед полетели слова: «Смотри какая, ух!», — и раздался смех. Сильвия внутри вся сжалась. Ничего не замечая вокруг, она налетела на держащего малыша Темного. Видимо пока ее не было, Эндемион проснулся. Нелюдь услышал малыша и вернулся к нему.

— Тихо, успокойся! — Темный осторожно передал ей ребенка. — Все хорошо.

Он вышел во двор. Сильвия замерла. Прижимая к себе кроху, она обратилась в слух.

— Так вот кто бьет дичь в лесу барона! — начал низкий баритон. — Вы кто такие будете?

Ответил светлый нелюдь, каждый звук его голоса резонировал в Сильвии паническим страхом и золотым пьяным туманом, сбивающим с толку. Отвечая смешанным чувством, девушка пыталась разобраться, от кого же именно должна бежать: от компании прибывших молодчиков или от самих нелюдей?

— Мы странники, из далека. Хотели найти здесь приют, — Светлый говорил ровно и спокойно.

— Приют? Гхе-гхе. А налоги кто платить будет? А кто дичь баронову бьет? Лес его рубит? Кто вы вообще такие-то? На наших не похожи, — послышались смешки, отряд явно был большим. Сильвия похолодела, как они отобьются от такого большого отряда?

— Смотри-ка, а они прям похожи! Братья что-ль? Только вот мамаша ваша явно погулять от бати любила! — гнусаво заметил кто-то из отряда. Шутку тут же поддержали грубым смехом. — А что за девчонка? Хорошенькая, только вот, худая очень!

Сильвия все крепче прижимала маленького Энеда, зарываясь лицом в пеленку. Почудилось, что её спутники медлили с ответом целую вечность…

— Братья, — согласился наконец светловолосый, пропуская мимо ушей всю оскорбительную часть шутки. — Девочка — наша сестра. — Сильвия уловила в интонации угрозу, предостережение: "не тронь!" — Что хочет ваш барон за свое гостепримство?

— Сто ударов плеть! И девчонку! Но девчонку — нам, у барона своя есть, обойдется! — крикнул все тот же гнусавый тип, остальные, как и прежде, поддержали шутку грубым смехом.

Смех резко оборвался, повисла угрожающе тишина. Сильвия боялась дышать. Её спутники выжидали…

— Барону нужны люди в отряд, — наконец сказал командир. — Служить пойдете, долг простится. Девчонку можно отправить на кухню, будет жить в тепле и достатке…

— Ваш барон много хочет, — спокойно ответил Светлый, взявший на себя роль парламентера в этих переговорах.

— Но и долг у вас не маленький! Барон не любит, когда берут его без разрешения!

— И мы не любим. — спокойно ответил Светлый. — К сестре не приближайтесь, иначе…

Но тут проснулась Селена и заголосила что было сил. Сильвия бросилась к люльке.

— Ха… сестра! — гогот разлетелся с утренний силой. Сильвия вдруг зарделась. Что-то было царапающее словах грубияна, острое, правдивое. — И как вам сестричка?! Сладкая, поди?

— Она вдова, и у нее дети, — все так же спокойно и непоколебимо продолжил Светлый. — Если ваш барон дозволит нам и дальше жить на этих землях, мы послужим у него. Одно условие, девочку не трогать, — что-то в его голосе было жуткое, угрожающее. Все притихли.

— Эй, белобрысый! Может, в дом пустишь? Пивом угостишь? — продолжил напрашиваться на драку гнусавый.

— В доме дети, — на сей раз ответил Темный. И Сильвия легко прочитала угрозу в его голосе.