Путь к океану (сборник)

Четыре шведских матроса, сгрудившись в кучку, с длинными матросскими ножами в руках, медленно пя­тились к трапу под наведенными на них дулами муш­кетов, свирепо бранясь. Когда они были у самого тра­па, Нефедов, Петров и остальные бросились к ним, прикладами сбросили их в ров и мгновенно втащили на вал трап и мостик. Маметкул подбежал к Ермакову, который поднимался, пошатываясь и прикрывая ладонью рану в боку.

– Ребята, пушки картечью заряжайте и стреляй­те... Первый раз над головами... А коли не остановят­ся, лупи прямо по колонне, – сказал он слабым голо­сом. – Трубач, труби атаку, для страху им...

– Жив, Иваныч? Куда ранило тебя? – тревожно и ласково спрашивал Маметкул, бережно поддержи­вая Ермакова.

– Рана... легкая... Командуй, Маметкул. Не те­ряй время. Я сам управлюсь... Гадюку эту свяжите, – отрывисто проговорил Ермаков.

Но «гадюка» Штроле, лежавший неподвижно, как упал лицом вниз, вдруг вскочил на ноги, взбежал на бруствер и, пробежав до угла, невероятным прыжком, прямо с вала перемахнув через ров, кувырнулся на от­косе, вскочил, прихрамывая, отбежал шагов на два­дцать и, погрозив русским морякам обнаженной шпа­гой, не спеша пошел к своим матросам, которые дви­гались вверх по склону двумя густыми цепями с ружьями наперевес.

– Какая живучая сволочь! – сказал Маметкул. – Ведь я ему не иначе как плечо сломал, а он прыгает, как блоха. Смотри пожалуйста...

Но времени терять было нельзя – около пятидеся­ти человек отчаянного сброда с «Реизенде Тобиаса» шли в атаку на редут «Принцессы Анны».

Ермаков заранее продумал оборону редута. На случай нападения подавляющего количества неприя­теля он обучил свою команду так: Нефедов, канонир, наводил и стрелял по наступающим картечью, начиная с правого угла, а остальные тут же после выстрела пробанивали и заряжали пушку. Когда Нефедов делал выстрел из последнего, третьего орудия, первое уже было заряжено и вновь готово к выстрелу. Полу­чался непрерывный огонь.

Трубач трубил атаку, Нефедов сделал первый выстрел, и картечь, звеня и свистя, пролетела над го­ловами наступающих.

Нефедов навел второе орудие прямо на цепь, но Штроле остановил своих людей и повел их обратно, костя на нескольких языках и бога, и его святых, и князя, и русских вообще. Он решил, что при создав­шихся обстоятельствах пушки обойдутся ему слишком дорого.

– Уходят, ребята! – прокричал трубач.

– Жестковата наша угощения, – сказал, усме­хаясь, Нефедов.

Убедившись, что неприятель действительно отсту­пил – шлюпки отваливали одна за другой и скрыва­лись из виду, – весь гарнизон редута бросился к ра­неному товарищу.

Ермаков сидел в тени амбара, побледнев от по­тери крови, заткнув рану обрывком рубахи. Черные волосы свалились на лоб, покрытый бисеринками пота.

– Надо обвязать меня кругом, – оказал он Маметкулу. – Рана сквозная. Здесь затыкаю, а кровь там, по спине бежит.

– Молчи, Иваныч, сделаем все, что надо.

– Рана навылет, не трудная, кровищи только мно­го ушло.

Маметкул и Петров сняли с Ермакова рубаху и занялись перевязкой.

– Ты, Финогеша, беги в деревню, – сказал Ма­меткул трубачу. – Попроси Густа, чтобы он пришел с матушкой своей. Она лечить умеет мало-мало. А ты, Семенов, подымись на мыс и следи за фрегатом. Мо­жет, они еще чего против нас затеят.

Ермакова, перевязав, положили поудобнее, и все присели подле раненого.

– Ребята, – испуганно сказал Пупков. – А вдруг да мы над нашими российскими офицерами такое своевольство учинили, а они доподлинно за пушками присланы? Пропали наши головушки!

– Ну и видно дурня, – сердито возразил Нефе­дов. – Нешто так бы сразу и стали в нас стрелять, ко­ли бы это были наши российские офицеры? Они бы, конешное дело, по зубам съездили, тотчас караул бы с фрегата вызвали и нас в кандалы и под военный суд... А эти, вишь ты, сразу за пистолет да за ножи – бить насмерть. Да и матросы у них разве наши?

– Твоя правда, Нефедыч, – скороговоркою про­говорил Маметкул. – Это нас собака капитан продал шведу. Не иначе, как у нашей державы нынче опять со шведом неустойка.

– Нет, – вмешался Петров, – ежели бы у нас со шведом война была, то от нас так бы легко не отсту­пились. Что такое семь душ против целого фрегата? Свезли бы на берег пару пушек, разбили бы наш ре­дут и передушили бы нас, как цыплят. Нет, этот кри­воглазый, видно, капер какой или контрабандист. Думал с налету нас врасплох захватить, а не вышло, он и оставил дело.

– Правильно, Петров, – слабым голосом поддер­жал Ермаков отважного марсового. – Конечно, будь бы война, так легко бы нам не отбиться.

Вскоре прибежал Семенов с радостной вестью, что фрегат снимается и уходит в море. А затем пришел Густ и с ним еще несколько рыбаков.

Финюгеша встретил их на пути. Услыхав стрельбу, они оставили свою работу и пошли узнать, что де­лается у их друзей на мысе Люзе. Узнав о проис­шествии, рыбаки, удивляясь, покачивали головами.

– Счастливо опошлось, – сказал Густ. – Мокло пыть куже.