Путь к процветанию. Новое понимание счастья и благополучия

Мы немедленно назначили собеседование с Анджелой. Знакомство с ней вызвало в памяти воспоминание, о котором придется рассказать. В 1970-х годах я был в Пенсильванском университете одним из двух профессоров, выступавших за проживание преподавателей на его территории: Алан Корс, который преподавал историю интеллектуального развития современной Европы, был убежден, что университетское образование на самом деле основано на интеллектуальной жизни. Но, обучая студентов, мы видели пропасть, разделявшую учебные аудитории и их реальную жизнь: они могли симулировать увлеченность на занятиях, но когда вырывались на свободу, их интересовали только вечеринки, вечеринки и еще раз вечеринки. Мы с Аланом воочию наблюдали эту «растительную жизнь» в общежитиях Принстона в начале 1960-х, но нам была ниспослана спасительная гавань: Уилсон-Лодж, столовая Принстонского университета тех лет. И по сей день, несмотря на десятилетия интеллектуальных радостей, среди них тот опыт остается лучшим переживанием в моей жизни. Крестовый поход против глубоко укоренившейся в Принстоне антиинтеллектуальной и антисемитской клубной системы тогда возглавил вдохновленный президентом университета Робертом Гоэном лидер старшего курса Дарвин Лабарт, о котором вы много узнаете в следующей главе. Вместе они и создали клуб «Уилсон-Лодж» {9}, открытый для любого студента и преподавателя. Туда вступили более сотни самых сильных студентов-интеллектуалов и сорок самых увлеченных профессоров.

Мы с Аланом верили, что система, при которой такие преподаватели живут вместе со студентами в общежитиях, стала бы противоядием от «растительной жизни» в кампусе Пенсильванского университета. И поэтому в 1976 году основали проект «Студгородки Пенсильванского университета». Первым включился Ван Пелт-колледж, возглавить его согласился лишь Алан, тогда еще бакалавр – ни один из преподавателей не был готов отказаться от семейных радостей ради жизни со 180 студентами. После своего развода, в 1980 году, я сменил Алана на посту. Не стану притворяться, что это была легкая работа, на самом деле она – единственная, которую я считаю своей неудачей. Моя профнепригодность в роли «родителя», проводящего двадцать четыре часа в сутки с молодыми людьми, стремящегося уладить бесконечные ссоры соседей по комнате, пресечь попытки самоубийства и сексуального насилия, справиться с дурацкими шутками, отсутствием личного пространства и, что хуже всего, антипатия администрации, которая относилась к преподавателям, живущим на территории кампуса не как к профессорам, а как к почасовым работникам, сделали жизнь на посту заведующего бесконечным кошмаром.

Но интеллектуальная жизнь, которая тогда возникла, стала явным прорывом, и это состояние сохранилось и по сей день. А какие были классные вечеринки! Студенты называли их «преподы жгут». В центре общего внимания на них была студентка, которую звали Лайза, она невероятно красиво танцевала. Слушали тогда рок, обычно тяжелый, с очень быстрым ритмом. Лайза как-то умудрялась делать два шага за один такт, танцуя в два раза быстрее всех остальных, с самого начала вечеринки и далеко за полночь.

Здесь мы возвращаемся к моему первому впечатлению от Анджелы Ли Дакворт: она была буквальной копией Лайзы – говорила в два раза быстрее всех, кого я знал, неутомимо и в то же время разумно.

Быстрота в научной среде одновременно и привлекает и отталкивает, она играет центральную роль в том, что, как мне кажется, и есть интеллект. Резвость ума высоко ценили и мои родители, и мои учителя. Образцами для подражания служили Дики Фримэн и Джоэл Куперман {10}, два вундеркинда, участвовавшие в радио-шоу Quiz Kids, выходившем в начале 1950-х годов. Они выпаливали ответы на вопросы в два раза раньше, чем другие участники, а вопросы были такими: «Название какого штата заканчивается на «ут»?» Знаю, потому что сам участвовал в версии конкурса на местном радио, когда был в четвертом классе, и правильно ответил на этот вопрос. А еще угадал, что «Маленьких перчиков» было пять (это старая книжная серия). Но я занял второе место, уступил Рокко Джиакомино и поэтому не попал на национальное шоу – вопрос «Кто написал “Струись, милый Эфтон”»[13]? вывел меня из игры.

Любовь родителей и учителей к быстроте была не случайной общественной условностью. Выяснилось, что связь между ней и коэффициентом умственного развития удивительно сильна. В эксперименте под названием «выбор – время реакции» испытуемые располагались перед панелью с лампочкой и двумя кнопками. Они должны были нажимать левую кнопку, когда загорается зеленый свет, и правую – когда загорается красный, причем как можно быстрее. Корреляция коэффициента умственного развития с тем, насколько быстро люди могли это делать, достигала +0,50 {11}. Однако быстрота в упражнении «выбор – скорость реакции» – не просто вопрос физической подготовки, поскольку корреляция в случае оценки «простого времени реакции» («Когда я скажу “жми”, как можно скорее жмите на кнопку») близка к нулю.