Путь к процветанию. Новое понимание счастья и благополучия

Как долго длятся ваши простуды? Некоторые люди выздоравливают в течение семи дней, а многие болеют две-три недели. Кому-то удается не заболеть, даже когда всем вокруг прописан постельный режим, другие переносят по шесть простуд в год. Вы с ходу предположите: «Это, вероятно, связано с различиями в иммунитете», но я должен предостеречь вас от распространенной веры в иммуномифологию. Хотелось бы, чтобы эта наука доказала, что люди с «более сильной» иммунной системой лучше сопротивляются инфекционным заболеваниям, но до подтверждения пока далеко. Зато, как ни удивительно, гораздо лучше подтверждается влияние психологического состояния человека на его восприимчивость к болезням. Как было установлено, что эмоции влияют на инфекционные заболевания, – одна из самых замечательных страниц в истории психологии. Ее главный герой – застенчивый и мягкий профессор университета Карнеги-Меллона Шелдон Коэн, один из немногих ученых, которые проводят успешные исследования на стыке биологии и психологии.

Стало общим местом то, что счастливые люди редко жалуются, меньше рассказывают о своих болях и недомоганиях {21} и в целом имеют более крепкое здоровье. По контрасту с ними люди несчастные чаще жалуются на боль и считают себя не очень здоровыми. Не исключено, что на самом деле и у тех, и у других одни и те же физические симптомы, а счастье и несчастье влияют лишь на их восприятие. Кроме того, в сообщении о симптомах может отражаться и известное смещение: несчастные люди замечают лишь неприятное, а счастливые фокусируются на том, что идет хорошо (заметьте: это смещение не объясняет результаты исследований, посвященных связи оптимизма с сердечно-сосудистыми заболеваниями, поскольку там речь шла не о восприятии симптомов, а о смерти). Поэтому проще отбросить как не заслуживающие внимания артефакты отчетности множество наблюдений, подтверждающие, что люди, подверженные депрессии, чаще переносят простуду и сильнее страдают от нее, а счастливые люди простужаются реже и переносят ее легче. Именно на этом и стояла медицина до открытия Шелдона Коэна.

Шелдон первым осмелился по-настоящему заразить добровольцев риновирусом, возбудителем острых респираторных заболеваний – вашей простуды. Я упомянул о смелости, потому что то, как ученый получал одобрение на проведение исследований у Экспертного совета Карнеги-Меллона (см. ниже) – это душераздирающая история, которая еще ждет своего летописца. Но, как мы увидим, нужно сказать «спасибо», что исследования прошли тест на этичность.

Этика и экспертные советы

Мое восхищение смелостью Шелдона и благодарность за то, что ему позволили провести эксперименты, которые я собираюсь коротко описать, основаны на глубокой озабоченности препонами, стоящими на пути нынешней американской науки. Начиная с 1970-х годов всех ученых обязали сообщать независимым органам о планируемых исследованиях и получать одобрение их этичности. Такие органы называются экспертными советами, а требование о необходимости анализа на этику идет в кильватере скандалов, связанных с неполным информированием пациентов и испытуемых о потенциально опасных процедурах, которые к ним применялись. Экспертные советы помогают университетам избежать судебных исков и соответствуют интересам полностью открытого общества. Недостаток же заключается в том, что их содержание очень затратно. Предположу: Пенсильванский университет (всего лишь одна из тысяч американских исследовательских организаций) расходует на экспертные советы много больше 10 миллионов долларов в год. Эти советы завалили ученых бумажной работой – думаю, что моя лаборатория не меньше пятисот часов в год тратит на заполнение их форм.

Когда-то экспертные советы создавались, чтобы исчерпывающе информировать испытуемых и предупреждать их о возможном серьезном вреде, но постепенно их миссия кардинально изменилась. Теперь каждый раз, когда ученый хочет опробовать хотя бы невинный опросник по теме «счастье», его первой задачей становится отнимающая долгие часы подготовка документов для экспертного совета университета. Насколько я знаю, потратив сорок лет и много миллиардов долларов, экспертные советы пока не спасли ни единой человеческой жизни. Но главное даже не это, а то, что они тормозят попытки заниматься наукой, потенциально способной спасать жизни. Вот пример самого спасительного исследования в истории психологии из всех, мне известных, а может, и в истории медицины в целом. Он показывает, что не так с экспертными советами.