Путь к себе

— Зовут меня Василий Федорович, — охотно отрекомендовался незнакомец. — Мы с Вами тезки. А насчет Ваших мыслей — так это входит в мои рабочие обязанности. Такая профессия. Так сказать, ноблесс оближ — положение обязывает.

— Это что же за профессия такая? — недоверчиво спросил Васюта. — Что-то я не знаю такой профессии.

— Не знаете, — весело согласился незнакомец; впрочем, уже не незнакомец, а Василий Федорович. — Профессия редкая. Я — фасилитатор.

— Фасили… что?

— Фасилитатор. По латыни "фасилитаре" значит "облегчать». А тот, кто облегчает — фасилитатор. Латыни Васюта не знал. В школе он учил английский; впрочем, его он тоже знал весьма приблизительно.

— Ну и что же Вы облегчаете? Болезни? Вы врач?

— Нет, я не врач. А облегчаю я… Как бы Вам сказать… — Тут Василий Федорович подобрался и вроде бы даже повыше ростом стал. А на шапке похоже зубцы появились, а на зубцах красные камушки блеснули, заиграли… Помотал Васюта головой — да нет, шапка как шапка. Привиделось.

— А облегчаю я, молодой человек… — Василий Федорович помолчал и закончил странно: — Тайную работу души.

— Что-то непонятно, — сказал Васюта.

— Непонятно, — добродушно согласился Василий Федорович и, заговорщически оглянувшись, шепотом добавил: — Но оч-чень интересно. Впрочем, это разговор долгий. Так что, если интересуетесь, милости прошу ко мне в лабораторию. Вы ведь сейчас, как я понимаю, не слишком заняты?

И я свободен.

— В лаборато-о-рию? — недоверчиво протянул Васюта. — Сейчас? Поздно уже… Да и далеко, наверное.

— Да нет, тут рядом. Впрочем, если Вы боитесь…

— Боюсь? — вспыхнул Васюта. — Ничего я не боюсь. Пошли.

— Вот и хорошо, — произнес Василий Федорович и вдруг резко повернулся и зашагал-легкой пружинистой походкой, не оборачиваясь, уверенный, что Васюта идет за ним. Васюта поплелся сзади. Шли они недолго. Уверенно миновав проходной двор и обогнув темное здание школы, Василий Федорович остановился возле трансформаторной будки. Будка была каменная, довольно большая. Васюта мимо нее каждый день в школу ходил. Как-то раз дверь была открыта — что-то там чинили, — и он заглянул внутрь: всю будку занимали огромные ребристые трансформаторы. Василий Федорович вынул из кармана ключ и попытался вставить его в скважину большого висячего замка.

— Здесь? — удивился Васюта. — Какая же здесь лаборатория?

— Временная, — буднично ответил Василий Федорович, прилаживая ключ. — В связи с некоторым переустройством обустройства. Вечно этот замок заедает… Наконец замок щелкнул. Василий Федорович, толкнув тяжелую железную дверь, проскользнул в образовавшуюся щель. Тут же будка осветилась изнутри.

— Что Вы замешкались? Входите, — позвал Василий Федорович.

Васюта вошел. Дверь за ним закрылась. Он оказался в небольшой комнатке; трансформаторов не было и в помине. В самом центре стояло обшарпанное зубоврачебное кресло. Разноцветные провода тянулись от него к простому дощатому столу, уставленному не известными Васюте приборами. На столе почему-то находилась самая обычная электроплитка. Два некрашеных табурета завершали меблировку. На стенах висели плакаты. На одном из них был нарисован мозг с проставленными на нем цифрами. На другом — силуэт человека, испещренный красными и синими точками; На остальных во множестве просматривались какие-то графики и диаграммы. На полочке, висевшей над столом, стояло десятка полтора книг. «Иностранные», — с уважением отметил Васюта.

— А… где же трансформаторы? — неизвестно зачем спросил он.

— Там, — неопределенно махнул рукой Василий Федорович. — Присаживайтесь, сейчас чаю заварим. Васюта скинул куртку и повесил ее на торчавший из стены гвоздь. Гвоздь был вбит криво и явно наспех. На соседнем гвозде уже висело пальто Василия Федоровича. Кресло Васюту почему-то не привлекало; он боком уселся на табурет. Через две минуты стакан крепкого дымящегося чаю стоял перед Васютой. Василий Федорович расположился напротив, помешивая ложечкой в стакане.

— Осмотрелись? Не очень уютно, верно?

— Да нет, отчего же… — промямлил Васюта. — Вполне…

— Нет, нет, не спорьте. У меня здесь только самое необходимое. Впрочем, ничего, работать можно. Так на чем же мы остановились? Я, помнится, утверждал, что Вы себя не знаете. А Вам это мое утверждение показалось смешным, верно?

— Ну, может, и не смешным, а только неправильно это.

— Ценю Вашу деликатность, — отозвался Василий Федорович. — Но в том, что Вам это показалось смешным, ничего необычного нет. И, кстати, обидного для меня — тоже. Это очень распространенное заблуждение. Человек легко признается, что не знает высшей математики, но ему очень трудно свыкнуться с мыслью о том, что он не знает самого себя. И довольно трудно бывает разубедить, знаете ли. И потом, это такой спор, который может продолжаться без конца. Я Вам буду говорить: "Вы себя не знаете». А Вы мне будете отвечать: «Нет, я себя знаю». И так мы друг друга ни в чем и не убедим. Поэтому сначала неплохо было бы разобраться в том, что же это такое — знаю. Вот как Вы считаете, что это такое знать что-нибудь?