Путь к сердцу Дракона (СИ)

Ильза Раструб была довольна расследованием, но когда она огласила приговор, я вдруг почувствовал приступ удушья — не мог сделать вдох, судорожно втягивал ртом воздух. Сердце увеличило ритм, закружилась голова. Этих двоих отправляли на верную смерть не за преступление, а всего лишь за обман и нулевой результат Мерина! Якобы Соня сможет вернуться с Вершины, раз на неё не действует высота, и принесёт оттуда послание, которое по преданию хранится на Вершине. На самом деле Соню и Эрвина посылали на смерть! Никто никогда не возвращался с Великой Вершины.

Ильза что-то вещала про спасение верховенцев, но её слова до меня доносились как через толстый слой воды, изображение тоже расплывалось.

Покачиваясь, как пьяный, я вышел из зала Совета Меры и побрёл в фарватере Иоланы. Она не заметила моего состояния, активно делясь впечатлениями с другими зрителями, обсасывая подробности шоу.

Люди побывали на незабываемом зрелище, и сейчас смаковали подробности.

— Молодец Ильза, правильно решила, — Иолана оглянулась на меня, сияя от… радости?

Она ликовала.

— Пойдём погуляем, погода отличная, развеемся. Такая духотища была в зале, пить хочу.

— Гуляй одна. Я в гостиницу.

— Добромир, ты чего расклеился. Пожалел самозванку?

Лицо Иоланы расплывалось в моих глазах. Ещё вчера «самозванка» обогнала Иолану в эстафете, вечером на балу мы танцевали польку втроём, а сейчас мою невесту распирало от удовольствия, что соперница больше не встанет у неё на пути. Неужели Иолану я видел в роли жены и матери своих детей? Я убрал её руку со своего локтя, уже зная, что между нами всё кончено.

В тот день я чуть не умер. Конечности онемели, кружилась голова, пульс долбил в ушах. Я стучал зубами, накрывшись тремя одеялами. Но хуже физических страданий, была лихорадка мозга — мысли, добавляющие тряски измученному телу. Что сделать, чтобы спасти Соню? Как помочь ей? Я никогда не закапывал слабого, в этот раз пошёл на поводу эмоций, добавил масла в кипящий котёл. Предал себя и получил ответ — образ врага в Сонином сердце.

На следующий день, постояв до окоченения под ледяными струями душа, я пришёл в себя и отправился к начальнику охраны. Предварительно я рассовал по карманам все деньги и драгоценности, что имелись в наличии. Всё, что можно решить с помощью денег, говаривал мой дед, на самом деле, обходится дешево.

Начальник охраны, полный усатый дядька в кителе, сильно обтянувшем его толстое брюшко, принял меня любезно. Без долгих разговоров, я отдал ему все деньги, что были при мне, и получил негласное разрешение поговорить с Соней.

— Любовь — дело такое. Иди прощайся. — Усатый дядька с одного взгляда разглядел то, что я в тот момент еще не осознавал.

— Когда их отправят на Великую Вершину?

— Так, наверное, дня через три, надо ж подготовиться.

Гвардеец провел меня к двери, у которой дежурили ещё два молодца. Я незаметно оглядывался, прикидывая детали побега. Гвардейцы открыли сначала железную решетку, а потом замок на двери. Комнату, в которую я вошёл, смело можно было назвать тюрьмой. На окнах тоже были решетки.

Мой поклон Соня встретила молчанием и демонстративно отвернулась к окну.

— Я хотел попросить прощения, — выдавил я с трудом, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Её отстранённое лицо повергло меня в ужас. На Соне, словно уже стояла печать, приговорённой к смерти.

— Прости, я не сдержался, выкрикнул глупость. Высотомер показал фантастический результат.

Да. Я не сдержался, тем самым усугубив положение Сони. Я понимал, что в глазах чемпионки выгляжу жалко, мерзко, но мне было всё равно. Её молчание убивало.

— Я хочу извиниться за Иолану.

Соня не сказала ни слова, но её плечи слегка вздрогнули.

— Прости, для тебя всё так ужасно обернулось.

Если она не ответит, буду просить прощения на коленях, твердить прости столько раз, сколько потребуется. Моя гордыня испарилась как грязная лужа на солнце. Только бы она простила меня.

Соня резко развернулась и посмотрела в упор.

— Твой дракон напал на нас с Горынычем утром?

В этот момент я, кажется, забыл даже своё имя, столько ненависти было в её взгляде.

— Нет! Клянусь. Дракон был в стойле. После бала я уснул как убитый и поздно встал, — у меня резко засбоило сердце, и перехватило дыхание. — Черных драконов много. Особенно у верхотуров.

— Что ты хочешь?

— Я… восхищаюсь твоим мужеством, ты честно выиграла гонку. Ты поразила меня. И этот танец, — я блеял как баран, чувствуя, что земля уходит из-под ног.

— Танец?

— Танец с драконом, который ты придумала.

— Горыныч, — прошептала Соня чуть слышно.

Девушка покачнулась, в глазах блеснули слёзы. Её посылали на смерть, а она думала о драконе. Я всегда умел сдерживать эмоции, но не рядом с ней. Если бы Соня сейчас упала, я не смог бы помочь. Я сам еле держался на ногах от слабости.

— Горыныча посадили в тюрьму, и мне даже не разрешили с ним попрощаться. — Соня говорила, глотая слёзы. — Он такой ранимый. Я об одном просила. Хотела его увидеть.

— Я понимаю. Твой дракон замечательный.

Соня, видимо, обратилась к Ильзе Раструб. Глава Меры чуть раньше упекла Горыныча в Калитку — тюрьму для драконов.