Путь к сердцу герцога

— Все в порядке. Думаю, тебе обрадуются. Хотя… — Она помолчала. — Почему ты ей ничего не сказал? Бедняжка выглядела встревоженной и неуверенной. Мы, женщины, не умеем делать выводы. Если мужчина не признается в любви, теряемся в сомнениях и тревогах. А мне показалось, что эта особа не создана для интриг и предпочитает ясность.

Лорд Грэшем вздохнул.

— Так и есть. Я бы непременно все сказал, но к тому времени как осознал собственные чувства, она уже уехала.

— В таком случае предлагаю не терять время понапрасну. Сестра миссис Невилл, леди Вудволл, упомянула, что семья собирается переехать в графство Уилтшир. Если упустишь, задача усложнится.

Чарли кивнул.

— Заседание комитета назначено на завтра, так что уже послезавтра ничто не помешает мне отправиться на Сент-Джеймс-сквер. — Чарли наклонился и поцеловал графиню в щеку. — Спасибо, тетушка.

— Рада помочь. — Леди Доулинг повернулась, чтобы уйти, но остановилась и внимательно посмотрела синими, как у племянника, глазами. — Кстати: отец наверняка гордился бы всеми сыновьями, но прежде всего старшим.

— Не надо… — попытался возразить Чарли, однако графиня прикрыла губы пальцем и не дала договорить.

— Да, Френсис гордился бы тобой, — повторила она настойчиво. — Я знала его дольше, чем ты, к тому же не была его ребенком, а это серьезное преимущество. Брат мог вести себя как упрямый козел, но только тогда, когда не сомневался, что прав. И в то же время умел признавать ошибки и всегда старался искупить вину.

— Я не могу исправить то, что сделал.

— И твой отец тоже не может ничего исправить, — прошептала Маргарет. — Ты должен его простить.

Чарли долго молчал.

— Простил.

Леди Доулинг улыбнулась.

— Это все, что ему нужно. Френсис никогда не проявлял снисхождения к детям, но и к себе относился очень требовательно. Поверь, в вашей ссоре он винил не столько тебя, сколько себя самого. А то, что не находил сил попросить прошения, вовсе не означает, что не переживал разрыв так же болезненно, как и ты. — Она шагнула к двери и надела перчатки. — Отдай должное справедливости и исправь все ошибки. Немедленно женись на этой девочке. И отец, и мама одобрили бы выбор.

Чарли посмотрел удивленно и от души рассмеялся.

— Не поверите, но именно это я и собираюсь сделать.

Глава 24

Следующие полтора дня тянулись целую вечность. Слушания превратились в нудный отупляющий спектакль. Чарли был рад, что пропустил несколько первых заседаний, а также формальную процедуру внесения ходатайства и встречного иска. Адвокат, сэр Ричард Чалмерс, изложил прошение таким скучным голосом, что по сравнению с ним самый плохой лектор показался бы талантливым артистом, однако сумел донести до членов комитета каждый из пунктов петиции. Затем он мастерски отмел многочисленные возражения, представленные юристами кузена Огастуса. Сам же конкурент сидел напротив Чарли и с каждой минутой выглядел все более раздраженным. Было абсолютно ясно, что его претензии основаны исключительно на слухах и жадности, а вовсе не на веских аргументах, однако свою долю внимания он все равно получил. Представление реестра преподобного Огилви произвело на комитет колоссальное впечатление, а письмо мистера Томаса завершило картину. Когда же прозвучало окончательное решение, большого удивления оно не вызвало — только чувство огромного облегчения.

«Члены комитета пришли к общему мнению, что соискатель обладает всеми правами на титулы, почести и звания, изложенные в петиции…»

Продолжение Чарли не слышал, так как присутствующие сразу бросились поздравлять. Кузен Огастус нашел силы лаконично кивнуть, признавая собственное поражение, и растворился в толпе.

— Отличная работа, Дарем! — похвалил дядюшка Доулинг, дружески похлопав по плечу. — Браво!

— Спасибо, сэр, — поблагодарил Чарли. Еще предстояла немалая волокита: решение комитета вступало в силу только после одобрения палаты лордов, а затем и самого короля. Впрочем, эту процедуру можно было считать данью традициям. Зато новоиспеченного герцога сразу начали осаждать пэры, заинтересованные в поддержке своих законопроектов. При жизни отца лорд Грэшем не имел возможности заниматься политикой, и сейчас от внезапного обилия предложений едва не закружилась голова.

Но наконец суматоха стихла и герцог Дарем смог вырваться на свободу. Спать лег уже за полночь, однако с чувством исполненного долга: права семьи восстановлены. Завтра можно ехать к Тессе.

Наутро, когда экипаж остановился возле опрятного особняка неподалеку от Сент-Джеймс-сквер, сердце радостно заколотилось, а на губах появилась блаженная улыбка. Они не виделись больше двух недель — невыносимо долго, — и герцог нетерпеливо выскочил из экипажа, даже не дождавшись, пока лакей выдвинет лесенку.

Едва он поднялся на крыльцо, дверь открылась. Дворецкий бросил быстрый взгляд на карету с гербом герцога Дарема и согнулся в глубоком почтительном поклоне.

— Да, сэр?

— Я приехал к лорду Марчмонту. — Чарли передал одну из новых визитных карточек — не отцовских, а собственных, — с лаконичной серебряной гравировкой: «Дарем».