Путь к свободе

— Да как тут ждать! — огрызнулся Колдоба. — Тут такая оказия… Вот что делает Климент Ефремович! А! Он все может, у него очень военный характер. Он — командующий далекого прицела. Смотрите, товарищи, — двадцать белых дивизий наши разбили, Ворошилов разбил! — гаркнул он, опьяненный радостью.

— Да тише! — стукнув кулаком по столу, с досадой сказал Ковров.

— Ни черта!.. Не могу! — отмахнулся Колдоба и зашагал по комнате.

Сообщение Бардина о победе под Царицыном взволновало подпольщиков. Глаза у всех радостно заблестели.

— Хорошая, хорошая победа! — произнес Горбылевский, ласково поглядывая на Бардина.

— Да, молодцы! Вот это шандарахнули! — гремел Колдоба. — Нам бы отсюда теперь… с тыла, с тыла!

Ковров задумался. Мысль его еще более напряженно заработала над тем, какой должна быть сейчас работа подполья, какая форма ее будет самой эффективной помощью для Красной Армии.

Заканчивая свои сообщения, Бардин сказал, что Турция усиливает свое влияние на крымских татар, настраивает их на борьбу с советской властью. Турция теперь как смола липнет в союзники к англичанам и французам, хочет отрезать Крым от России…

Бардин многозначительно посмотрел на собравшихся.

— А кайзер, — смеясь заметил он, — обещал Крым туркам, а теперь — татарам. «Крымское самостоятельное государство». Вот, товарищи, какой переплет получается. Поняли?..

Он, помолчав, добавил:

— Надо создать боевые дружины и отряды. Главная задача — вооруженная война в тылу врага. Каждый удар здесь будет отрывать кусок от белой армии.

— Факт! — подхватил Колдоба, рубанув рукой воздух. — Тыл должен помогать фронтам!

Горбылевский возразил:

— О дружинах, мне думается, потом, когда приготовим народ!

Ковров поднял голову, удивленно посмотрел на Горбылевского.

— А я, Давид, полагаю — наоборот. Ограничиваться одной подпольной пропагандой мы больше не можем, — твердо сказал он. — Я тоже за то, чтобы воспитывать народ. Но что делать с теми, кто уже готов, кто уже знает, что только борьбой, с оружием в руках, можно отстоять советскую власть? Видишь, Гагарин все силы бросает, чтобы выловить революционно настроенных людей и расправиться с ними. Ты же знаешь о волнениях рабочих в городе, о смелых налетах, которые совершают крестьяне на обозы врага. Думаю, надо немедленно собирать этих людей в отряды и начинать войну в тылу врага.

— Именно! — с радостью подхватил Колдоба. — Иначе — прощайте. Буду пробираться туда, где Красная Армия.

Из дверей показался дюжий кузнец Стасов, хозяин квартиры.

— Тише, товарищи! — предупредил он. — Тут же недалеко немцы!

Колдоба виновато зажал сам себе рот огромной ладонью.

Горбылевский, обернувшись к Бардину, живо спросил:

— Ну, что ты на это скажешь?

— Я согласен с товарищем, — Бардин кивком головы показал на Коврова.

— Я все это понимаю, — возразил Горбылевский, — и я тоже за партизанскую войну. Но где же тут воевать? На всем Керченском полуострове ни подходящих гор, ни лесов. Даже хорошего куста нет, чтобы голову спрятать. Чуть что — и сразу десять шпиков сядут на твою шею.

— Я думаю, мы спустимся в каменоломни…

— Сергей, — остановил его Горбылевский, — как это можно — лезть в каменоломни?

— Эхма, идея! — подхватил Колдоба. — В каменоломнях целую дивизию можно спрятать. Сергей, да ты настоящий гений!

— В каменоломни! — лицо Горбылевского побледнело. — Каменоломни — это ад, кромешный ад. Там сырость. Там спертый воздух, удушливый газ! В каменоломнях, кроме летучих мышей, ничто не живет. Мы задохнемся, вымрем там за одну неделю! Я знаю, там у меня в тысяча девятьсот пятом году была подпольная типография… Подожди, Сергей, все это надо хорошо продумать.

— Я уже все продумал, — ответил Ковров.

— Да позвольте, — снова заговорил Горбылевский. — Ведь, кроме всего, эту могилу закрыть легко, и Гагарин сделает это. Умрем там — и все пропало… — И он вдруг сильно закашлялся.

Ковров нахмурил брови, опустил голову, а потом встал и громко сказал:

— Не умрем! А если и умрем, то умрем с честью… в ожесточенной борьбе с врагом. Как ты думаешь, Женя? — обернулся он к Колдобе.

— Как ты, Сергей, так и я.

Бардин поднялся с дивана, подошел к Горбылевскому и, дотрагиваясь рукой до его локтя, сказал:

— Вы слышали о Евпаторийских каменоломнях?

— Нет. А что?

— Там большевик Терпигорьев и Петриченко со своим партизанским отрядом сейчас не дают житья белым. Там такая идет война! Белые туда бросили целый батальон войск… А керченские каменоломни куда больше и лучше!

— Уезжаю к Петриченко! — выпалил Колдоба. — Видите, какие дела творят люди, а мы еще думаем! — И он сердито повалился на диван.

— Так. Ты слышишь? — обратился Ковров к Горбылевскому.

— Да, но…

— Но нас большинство за этот план, — возразил Ковров.

— Тогда давайте официально решать комитетом, — предложил Горбылевский.

В полночь в комнате задвигались стулья, люди поднимались и расходились.

Все они уходили с глубокой верой в свою непременную победу и были готовы терпеть трудности, переносить любые страдания, идти на смерть во имя победы.