Путь к свободе

Некоторые старики из беженцев снимали шапки, крестились, кланяясь воде. Женщины следовали их примеру. Другие подшучивали над ними:

— Молитесь, молитесь, бабки…

…Ковров вызвал пятнадцать каменорезов из местных партизан и жителей. Рассказал им, что обошли все подземелье, перещупали все заходы и галереи, но… выхода нет.

— Я хочу посоветоваться с вами, товарищи: нельзя ли где-нибудь прорезать дыру в таком месте, чтобы можно было уйти незамеченными, — где-нибудь в самых дальних штольнях, на окраине?..

Ковров пристально вглядывался в плотно теснившихся вокруг него бородатых бледных партизан.

— Вспомните, товарищи, — продолжал он, — как наши старые большевики, политкаторжане, уходили из царских тюрем и с каторги. Они делали подкопы. В карманах, в сапогах выносили землю, руками, ногтями скребли, а все же вырывались на волю из-за толстых стен и решеток… Неужто здесь, где кругом нас верст на десять тянется подземелье, мы не найдем места, чтобы прорезать выход?

Ковров умолк.

Партизаны стали переговариваться между собой.

— Безнадежное дело, — тихо произнес один, средних лет каменорез, и опустил голову.

— Много времени надо на прорезку, — заговорил другой.

— А ведь у нас никто уже и пилу-то не потянет — без силы остались. В одной пиле-то пуд веса. Потяни ее, окаянную… Силу с ней, с ведьмой, надо, да, силу!

— Как-нибудь будем тягать, — решительно произнес Бардин. — По десять душ за одну будем цепляться, а потянем.

— Товарищи! — строго и громко сказал Ковров. — Умрем за пилой, а резать надо. Вы только найдите место, где резать, а там и сила найдется.

Вперед протиснулся бородач партизан. Заговорил возбужденно, сверкая воспаленными глазами:

— Мы безграмотные. Знать-то знаем, а вот подсчитать, вымерять — никак. Это арихметика проклятая. У нас там старик есть, что гробницы копает. Он из ученых. Он может карандашиком все разрисовать и правильно примерить — где какая толщина, где земля, где камень. А мы, хоть и давно режем, знаем, что наверху вот тут — церковь, а тут — изба, — а чтоб точно попасть в это место — без карандаша нельзя.

— А где этот старик? — спросил Ковров.

— То Андрей Андреич наш. С нашими селянами в тупике живет.

— А-а-а! — воскликнул Пастернаев и дернул Коврова за рукав шинели. — Это тот, помнишь? Кого ты с Бардиным спас.

Ковров вспомнил, как перед последней атакой каменоломен он вместе с Бардиным нашел этого старика в пещере Царского кургана. Старик заведовал археологическими раскопками и, заподозренный белыми в сношениях с партизанами, был связан и брошен среди древних надгробий и статуй. Ковров и Бардин развязали и снесли его в каменоломни, где он и находится до сих пор.

— Правда, — сказал Ковров, — он может помочь. Он большой специалист по разным раскопкам.

Послали за археологом.

Это был небольшого роста, согбенный старичок с большим выпуклым лбом. Его глаза строго смотрели сквозь стекла пенсне.

Ковров предложил ему сесть подле себя на камне и мягко заговорил:

— Ну, отец, мы тебя спасли. Помнишь?

— Помню, милые, помню! — ответил быстро старик и посмотрел ясно и прямо в глаза Коврова.

— Говорят, что ты знаешь расположение и вообще знаком со всеми каменоломнями.

Старик вытер со лба пот, выпрямился.

Ковров продолжал:

— Если это так, то помоги нам найти такую штольню, где самый тонкий слой земли и камня, и в таком месте, что если прорезать дыру, так можно уйти незамеченными от белых караулов. Это надо делать где-нибудь на окраине, под деревней, за деревней, где нет белых цепей. Такова к тебе наша просьба. Найдешь такое место — мы будем спасены.

Старик в глубоком раздумье покачал головой и ответил:

— При физическом нашем состоянии прорезать ход невозможно.

Все переглянулись.

Андрей Андреевич, глядя в глаза Коврову, тепло улыбнулся, обнял его за плечи и сказал:

— Добрый ты человек. Простой и добрый. Много я передумал о том, как выбраться из этого ада, как уйти от «культурных разбойников».

Партизаны окружили Андрея Андреевича. Все застыли в напряженных позах, следя за стариком.

— Я старый крот, — говорил он. — Я знаю все каменоломни. Знаю, какая и чья стоит хатенка над каждым тупиком и галереей. Много пилить надо, а инструментов нет. Да и люди куда как слабы… Вот есть одно место самое точное — саженей двенадцать будет. Место опасное, товарищи, но единственное. Выход оттуда будет в небольшую балку. Недалеко деревня, а вокруг — огороды. Одним словом, отовсюду открытое место…

Ковров решил осмотреть место, предложенное стариком археологом. Он крепко сжал его руку.

— Отец, — проникновенно сказал Ковров, — очень я ценю, что ты, ученый человек, за нас стоишь. Много теперь на тебя надежды.

Андрей Андреевич повел Коврова с группой партизан по зигзагообразным галереям. Трупы, опрокинутые порывами воздуха во время взрывов, лежали в нелепых позах.

Искоса поглядывая на мертвецов, все спешили к намеченной цели. Неожиданно путь им преградил недавний обвал. Обрушившиеся глыбы касались потолка галереи.

На груде щебня сидел труп. Он прислонился к стене, голова его запрокинулась набок, руки обвисли. На груди его была татуировка: «Боже, храни моряка».