Путь к Цитадели (СИ)

Светало. Лагеря, укрытые зыбкой паволокой тумана, спали; лишь одинокие часовые, застывшие подобно статуям, сгорбившиеся возле тусклых костров, выплывали время от времени из бесконечной кружевной пелены. Бранд протёр глаза и закрутил головой, пытаясь понять, где вчера закончила свой путь его сумка. Молодой караульный вспомнил, что, по счастью, он в спешке бросил её в ногах. Это дало ему возможность тихо, не тревожа товарищей, вытащить треногу, котелок, собранные по дороге листья ежевики и земляники, а также бородатый(74) топор. Отрок поставил котелок над полумёртвым огнём, налил в него немного воды и принялся ждать закипания. Бранд надвинул худ(75) поглубже, уселся на нагретое предыдущим дозорным место, положил на колени топор, завернулся в плащ, подбросил в костёр пару сучьев посуше и устремил взор поверх пламени, вдаль. Вода закипела. Он бросил в котелок горсть листьев, подождал, зачерпнул горячую ароматную жидкость флягой и уселся назад. Через час рассвело, а через полтора из палаток робко поползли первые желающие отойти в лесок. Отрок встряхнулся, закупорил почти опустевший сосуд, засунул топор в сумку и принялся заново раздувать огонь. Едва он привёл пламя в божеский вид, как у костра объявились хёвдинги, немедля начавшие доставать продукты и наполнять котлы водой. Отрок взирал на всё это с недоумением, ведь приготовление пищи являлось занятием женщин, младших или слуг, но никак не ближников конунга. Поймав удивлённый взгляд юнца, один из дружинников подмигнул ему и процитировал

-“…Служили, как ведется со стародавних пор,

Юнцам мужи и старцы на этих торжествах.”.

Настраивайся, гутт, разогревайся. Сегодня великий день для молодых воинов, таких, как ты. Не будем портить его ерундой вроде готовки.

Довольный отрок поспешил последовать совету воина и начал разминку. Его мышцы, изрядно затекшие за время сидения, запели, наполняясь жизненными соками. Добившись чувства бурлящей крови, Бранд подхватил топор и направился прочь от палаток, не желая махать острым железом при всём честном народе. В этом своём желании он был не одинок — во все стороны потянулись одинокие фигуры кандидатов, намеревающихся привести себя в боеготовое состояние. Зайдя за деревья, отрок стащил рубаху и принялся пластать воздух связками ударов, вспоминая, чему его учил отец, и пытаясь продумать, чем удивить соперников. Через три четверти часа затрубили рога, сзывая молодых к кострам. Бранд накинул рубаху на потные плечи, засунул топор за пояс и пошёл на зов. Конунг ждал своих хускарлов. Когда все явились, он воздел кулак начал речь

— Сыны Кантланда! Сегодня вас ждёт нелёгкое испытание, но, я уверен, вы выдержите его с честью. Вы — лучшие среди юных воинов севера, но и ваши противники отнюдь не слабы. Покажите всё, на что способны! Пусть ваша доблесть и сила Брегги(76) защитят вас от подлых приёмов трусов! Скьел(77)!

-“Скьел!”, - отозвались хускарлы в едином порыве.

Конунг опустил руку и продолжил, но уже спокойно и по-деловому.

— Сейчас ешьте. Вам понадобятся силы.

Юноши расселись и принялись за еду. Плошка досталась и Бранду. Впрочем, не успел он съесть и десятка ложек, как над лагерями снова разнёсся рёв рога. В этот раз он почему-то доносился издали, со стороны дороги. Люди вокруг схватились за оружие, поднялись и двинулись к кромке леса. Бранд не стал исключением. Достигнув дороги, он посмотрел в ту сторону, откуда исходил встревоживший всех звук. Из-за поворота дороги, лежавшего шагах в пятистах, показалось облако пыли. Через пяток вздохов стало возможным различить отдельные силуэты, ещё через десять — блеск солнца на шлемах и остриях копий, а затем и знамя. Багровый меч в обрамлении золотых колосьев на белом фоне. То был герб Эрна, его князя и дружины. Странно… Странно то, что все прочие кандидаты прибыли по меньшей мере за день-другой, желая отдохнуть перед испытанием, а эрнцы, самые ожидаемые гости, так задержались.

Подойдя на пятьдесят шагов, строй остановился. Вперёд вышел воин в чешуйчатом панцире со множеством боевых отметин. Он вынул из ножен, висящих на поясе, меч и закричал

— Каликс Аврелий! Я знаю, что это твоих рук дело! Выходи сюда, сучье семя, и дай мне взглянуть в твоё поганое имперское лицо!

Ответом ему было гробовое молчание. Из рядов собравшихся вышел подтянутый, черноволосый, кареглазый мужчина в расшитых золотом одеждах, с клинком в богато украшенных ножнах на поясе. Он двигался размеренно, гордо подняв голову и искривив губы в презрительной усмешке. Подойдя поближе, он дерзко крикнул

— Как тебя зовут, язычник, и по какому праву ты оскорбляешь меня?

— Я Святогор, сын Владислава, и я обвиняю тебя в убийстве троих претендентов, чьи жизни ты подло забрал чужими руками! Я требую виру!

Говоря это, воин шаг за шагом приближался к имперцу, поэтому последние слова он прокричал ему в лицо. Каликс брезгливо стёр со щеки несуществующие брызги слюны и высокомерно бросил