Путь к Цусиме

"Кроме такого косвенного ущерба русскому народу, небогатовская сдача принесла и значительный материальный ущерб, так как она усилила неприятельский флот судами сдавшейся эскадры. Небывалость цусимского позора заключается именно в сдаче неприятелю средств и орудий государственной обороны, не израсходованных в честном бою. Даже и без боя Небогатов в любой момент мог бы потопить свои суда, как потопили их капитаны "Рюрика", "Варяга", "Изумруда" и матросы миноносца, захваченного японцами у П.-Артура. При этом не было такой роковой альтернативы: либо гибель 2,000 жизней, либо поднесение микадо подарка в виде четырех военных судов. Разумеется, при потоплении судов некоторый процент команды мог погибнуть, по неумению плавать или по недостатку спасательных принадлежностей; большая же часть ее была бы спасена нашими и японскими миноносками, транспортами и т. д., как это было и в других подобных случаях в этой-же войне. Процент погибших мог быть значительным опять-таки только по вине самого же Небогатова, не позаботившегося ни обучением команды, ни снабжением ее пробковыми поясами. Гуманность, бесспорно, святое чувство; но нельзя-же прикрывать им собственное малодушие и нерадивость. Нет ничего в мире ценнее и выше человеческой жизни, кроме однако-же, жизни целой нации, сохранение которой нередко требует гибели ее лучших сынов. К народам в наивысшей степени применимо изречение Спасителя; "не оживет, аще не умрет". Адмирал — не сестра милосердия. Гуманность полководца заключается вовсе не в том, чтоб избегать пролития человеческой крови, a в том, чтобы достигать стоящих перед ним ближайших задач рационально — государственного благополучия ценою наименьших человеческих жертв. Будучи, как говорят, образцовым военным в мирное время Небогатов был обязан сообразоваться и с государственными интересами. Если бы все полководцы и флотоводцы руководились одним желанием избежать кровопролития, им пришлось бы заниматься только сдачей неприятелю вверенных им эскадр, армий и крепостей; но такая прямолинейная гуманность знаменовала бы собой в период всеобщей политической борьбы за существование безусловную смерть нации и государства. Всего последовательнее было бы совсем не вести третью эскадру через океаны, а оставить 2000 молодых жизней дома, в Кронштадте, в Либаве, где им ничто не угрожало, ибо гуманист в адмиральском мундире, еще не отчаливая от родного берега, прекрасно знал роковую разницу в быстроходности и в вооружении своих судов и японских. Зачем же ему понадобилась вся эта комедия боевого плавания с заведомо негодными для боя средствами и с единственной решимостью — сохранить 2000 молодых и старых жизней? С одной стороны, какая-то неожиданная гуманность военного человека, а с другой — видное соучастие в преступной мистификации русского народа, стоившей таких огромных и человеческих и материальных жертв".

"Очевидно, Небогатов — такой же плохой гражданин, как и плохой воин; и совершенно напрасно наши либералы пытаются превратить его воинский грех в гражданский подвиг, скрашенный гуманизмом. На военной деморализации никак не построишь здоровой гражданской морали, точно так же, как разложение и смерть не могут служить основой жизни. Позорная эпопея Цусимы и весь Небогатовский процесс, со всеми припевами либеральной защиты и печати, поучителен, именно как характерный симптом глубокого национально-государственного разложения, переживаемого русским обществом"… "Сравните в этом отношении нас и Японцев. Какая поразительная разница! В то время, как наши адмиралы проявляют свою гуманность в сдаче без боя вооруженных для боя эскадр, японские простые транспорты с десантом, лишенные пушек и каких бы то ни было орудий защиты, застигнутые крейсерами адм. Безобразова, героически идут ко дну. Русские адмиралы с готовностью поднимают японский флаг, а японский десант предпочитает позорной сдаче поголовное харакири без всяких соображений о бесполезной гибели молодых жизней, дающих пример сверхчеловеческого героизма. В то время, как у нас адвокаты, передовые публицисты и многие из членов общества славословят гуманность капитуляции, открывающей грудь родины для новых ударов, японские пленные разбивают свои головы о камни. Неправда ли, поразительный контраст в самой психологии восходящих и нисходящих наций!"..[313]

* * *

Когда отряд Небогатова присоединился в водах Аннама к эскадре Рожественского, последний издал приказ (№ 229 от 26 апреля 1905 г.); в нем адмирал восхвалял молодецкий переход этого отряда, выяснял наши силы и японские, указывал преимущества японской эскадры перед нашей и разъяснял, каким образом возможно сделать эти преимущества менее действительными. Этот приказ Рожественского заканчивался словами: