Путь к Замку, или Курс лекций о Франце Кафке

Однако широкая публика не была знакома с его творчеством. Сам Кафка с большим трудом и сомнениями расставался с рукописями и неохотно печатался. Одна из причин, по которым писатель крайне редко издавал свои произведения, – очень высокие требования к своему творчеству и к литературе вообще. В письме к Оскару Поллаку Кафка говорил: «[…] я думаю, что мы должны читать лишь те книги, что кусают и жалят нас. Если прочитанная нами книга не потрясает нас, как удар по черепу, зачем вообще читать ее? […] Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее море внутри нас. В это я верю»86 (27 января 1904 года). Кафка требовал от себя: «Только не переоценить написанного мною, иначе я не напишу, что мне предстоит написать» (Дневник, 26 марта 1912 года). Очень часто он критиковал написанное им, даже те произведения, которые станут главными шедеврами ХХ века. Например, Кафка писал: «Очень недоволен «Превращением». Конец читать невозможно. Рассказ получился бы гораздо лучше, не помешай мне тогда служебная поездка» (Дневник, 19 января 1914 года).

Однажды Кафка поймал себя на парадоксальной мысли: разрываясь между службой и творчеством, он доволен этим положением вещей: «Я […] должен только остерегаться, как бы не освободить все время для литературы» (Дневник, 14 декабря 1911 года). Что значат эти странные слова?

Мучительно совмещая работу юриста с литературным трудом, он, один из главных писателей ХХ века, никогда не собирался стать профессиональным литератором и жить на заработки от своих произведений. «Сочинительство как форма молитвы», – так Кафка определял сущность писателя. Для него литература – это сакральное, и этим нельзя торговать. В одном из писем к Фелице Бауэр Кафка писал: «Нет у меня наклонностей к литературе, я просто из литературы состою, я не что иное, как литература, и ничем иным быть не в состоянии» (14 августа 1913 года). Еще более радикально он сформулировал свое кредо в дневнике: «Я ненавижу все, что не имеет отношения к литературе, мне скучно вести разговоры (даже о литературе), мне скучно ходить в гости, горести и радости моих родственников мне смертельно скучны. Разговоры лишают все мои мысли важности, серьезности, истинности» (21 июля 1913 года).

Издатели всячески старались сделать творчество Кафки более известным. Однако для читателя того времени его тексты, даже на фоне бурного развития литературного авангарда 1910-х годов, были крайне шокирующими, необычными по стилистике и образности. Приход к власти нацистов в 1933 году и Вторая мировая война задержали развитие немецкоязычного модернизма и его путь к читателю. По странной случайности книги Кафки не горели на кострах в 1933 году, когда фашисты в рамках «Акции против негерманского духа» публично сжигали книги, не соответствующие идеологии национал-социализма. Более того, как уже говорилось выше, в 1935—1937 годах в Берлине вышло шеститомное собрание сочинений Кафки. Каким-то чудом фашистская цензура пропустила в печать книги писателя-еврея и самого жесткого критика тоталитаризма ХХ века.

Настоящая популярность книг Кафки начинается после 1945 года, когда человечество пережило две мировые войны и встало перед угрозой ядерного уничтожения. Один из пиков «кафкомании» в Европе пришелся на 1950-е годы. Культ Франца Кафки был настолько массовым, что в 1951 году немецкий писатель Райнхард Леттау на заседании литературного объединения «Группа 47» воскликнул: «Если Кафку упомянут еще раз, у меня начнутся судороги»87. Теодор Адорно с грустной иронией писал об этом: «Кафка в моде, его бесприютность создает уют, из него сделали бюро справок по всем вопросам человеческой души»88.

Но так или иначе трагические кафкианские тексты стали понятными, близкими и актуальными для миллионов людей самых разных национальностей. А пережитая духовная катастрофа Второй мировой войны позволила ученым-гуманитариям увидеть в романах и новеллах Кафки пророчества о европейской истории и культуре ХХ и ХХI веков.

Что представляет собой художественный мир Франца Кафки? Когда вы читаете книгу, созданную писателем XIX века, то видите условную реальность, в которой есть логика, структура и нравственная норма. Например, читая Льва Толстого, вы не просто погружаетесь в текст, перед вами возникает модель жизни, в которой есть высший закон, воплощающийся в Боге и нравственных ценностях. Лучшие герои Толстого всегда ощущают присутствие метафизических и этических смыслов и выстраивают жизнь в соответствии с ними. Вспомните хрестоматийные сцены из «Войны и мира»: раненый Андрей Болконский, наблюдающий небо Аустерлица, интуитивные прозрения Наташи Ростовой или духовные поиски Пьера Безухова. В многороманной эпопее Бальзака «Человеческая комедия» действуют жесткие законы общественных отношений, жизнь героев всегда предопределена влиянием социума и исторических обстоятельств.