Путь к жизни - 2

— А князь, по-твоему, кто? Самая натуральная нежить. Правда, я только сегодня это понял. Да. Только сегодня. Так что… — кряхтя, Холграр Дирсар, стихийный маг, выбрался из кресла и тут же опустился на колено, — Ваша Милость, я прошу освободить меня от обязанностей вашего вассала…

На следующий день, стоя в воротах замка и глядя вслед отряду нежити, Кайгар неожиданно для себя подумал, что старый друг, очень возможно, прав. И что такая судьба много лучше затянувшегося бессильного ожидания смерти, которая почему-то не торопится. А ещё — что Холг нашёл-таки способ сослужить напоследок службу своему господину…

* * *

— Да пребудет с вами Милостивый, брат.

— Да пребудет он со всеми нами. Что-то случилось?

— Непонятное, брат. Случилось непонятное. Один из наших подопечных посетил вольные баронства в Диких Землях. Погостил там сутки и вернулся в свою долину.

— Один?

— В том-то и дело, брат. С ним была свита.

— Вот как… Но, впрочем, мы этого ожидали. Более того, учитывая ту охрану, что наш подопечный прислал Его Величеству, удивление вызывает скорее то, что свита не появилась раньше. Кстати об охране, вам удалось узнать что-нибудь помимо того, что материал для неё предоставил брат короля?

— Увы, брат. Стражи, как их называют при дворе, крайне неохотно идут на контакт. Если быть точным, они вообще на него не идут. До сих пор. Несмотря на все наши ухищрения.

— А поведение?

— Ничего нового, брат. Я понимаю, что вас беспокоит, и могу сказать, что ни одного случая немотивированной агрессии так и не отмечено. Так же, как и ни одного случая пожирания жертв, когда эта агрессия была мотивированной. Другими словами, все сказки о кровожадности высшей нежити пока что остаются сказками.

— Хорошо бы, чтобы так было и впредь.

— Если на то будет воля Милостивого[1].

— Да. Если на то будет Его воля… Но вернёмся к нашему подопечному. Что именно вызвало ваше удивление, брат? Кроме свиты.

— Как вы знаете, брат, попасть в долину достаточно сложно. Ещё сложнее в ней закрепиться. Мы уже неоднократно предпринимали такие попытки, и ни одна из них не увенчалась успехом. Наши агенты с завидным постоянством оказывались в подвалах известной вам башни, и более их никто не видел…

— Столь многозначительное вступление означает…

— Именно, брат. Покидая вольное баронство Кай, наш подопечный увёз с собой человека…

* * *

Слово. Резкое и скрипучее, как скрежет железа по железу. Фигура в плаще с надвинутым чуть ли не до подбородка капюшоном, стоящая в середине вырезанной в гранитной плите огромной пентаграммы, делает сложное движение рукой с зажатым в пальцах кинжалом. Костяной клинок рисует в воздухе знак, вспыхивающий ярко-алым и затем медленно притухающий, как будто подёргиваясь пеплом. Повисев пару мгновений на месте, знак отлетает к краю пентаграммы и зависает уже там.

Слово. Язык, из которого оно пришло, почти забыт, народ же, говоривший когда-то на этом языке, забыт совершенно. Движение руки. Знак, уже другой, но точно так же сначала вспыхивает, потом притухает и отлетает на назначенное ему место.

Слово. Высокий воин в броне из шкуры, стоящий у самого выхода из подземелья, едва заметно морщится — слух оборотня очень чувствителен. Честно говоря, ему вовсе не обязательно присутствовать при ритуале, но если вдруг что-то пойдёт не так…

Слово. Воздух в подземелье неподвижен, однако пламя масляных светильников на стенах, с трудом разгоняющее мрак, трепещет, как под порывом ветра.

Слово, слово, слово, слово… Восемь знаков. По одному на каждую сторону света и по одному — между ними. Когда последний занял своё место, фигура в плаще наклонила голову к распростёртому у её ног телу. Человек — а это именно человек, хуманс — был неподвижен. Только вздымалась и опадала грудь в размеренном дыхании, да морщинистые веки, прикрывающие глаза, подрагивали. Фигура неторопливо развернулась и покинула пентаграмму: подготовка закончена, настало время самого главного…

* * *

— Я дольше c этими побрякушками вожусь, чем ты меня осматриваешь! — возмущение Кирхана Четвёртого, надевавшего амулеты, посвёркивающей кучкой лежавшие на рабочем столе, было наигранным. Король Карсидии прекрасно понимал, что именно непродолжительность осмотров лучше всего свидетельствует об отсутствии проблем со здоровьем. — Ты моих уже осматривал?

— Да, Ваше Величество, — голос Лирта звучал несколько отстранённо. Королевский целитель был занят наблюдением за активацией защитных заклинаний. — Её Величество в ближайшем будущем порадует вас известием о скором прибавлении в семействе, а принцы… — Мясник тяжело вздохнул, — я, честно говоря, удивлён, как им удаётся избегать переломов или хотя бы вывихов и обходиться всего лишь ушибами, ссадинами и царапинами.

— Стражи хорошо работают, — хмыкнул монарх, нанизывая один из двух оставшихся перстней на левый мизинец. — И потом, как сказал в древности один мудрец, всё, что не убивает, делает нас сильнее[2], - закончив с амулетами, Кирхан полюбовался игрой света в драгоценных камнях и посмотрел на застывшего у двери немёртвого: — Не так ли, унтер-офицер?