Путь кама (СИ)

Мгла расплылась на отдельные участки, меж которых ночные светила вполне сносно демонстрировали предметы реальности. Вот кусты и ядовитые ветки покачиваются от легкого ветерка, вот яма с холмиками мусора, а вот Хорос испуганно наклонился и глядит на него, замерзшего и уставшего с бубном в руках. Все на месте, кроме духа, что показал ему встречу с чарипом.

— Улунхан, помоги. Покажи, что со старым священником, — крикнул Мар, тут же позабыв о Хоросе и трех лунах на небесах.

Птица размером с быка отделилась от правого края скалы, стоявшей впереди кладбища, фыркнула. Расправив громадные крылья, она сделала пару взмахов и оказалась прямо над головами людей, звавших ее. От мощных потоков воздуха перевязанные тесемкой волосы Мара взметнулись и рассыпались черной волной по широкой груди и плечам.

Хорос крякнул. Медленно попятился в кусты.

Руки едва находили ножны, где лежал единственный защитник — нож Третей мировой.

Он не видел птицы, не слышал шелеста перьев в воздухе, но заметил, как сильный порыв снес остатки тумана и заиграл ядовитыми насаждениями кладбища.

«Неужто Мару помогают деймосы? Ох-хо-х», — растерянно, но с долей уважения подумал староста и погладил рукоять клинка. Спасать того, кто говорит с духами довольно поршивое занятие. Не ровен час, как сам попадешь в тот мир, откуда с ним ведут беседы. Лучше постоять в сторонке и не высовываться.

— Видишь его? — спросил у невидимки Мар, и что-то неразборчиво замычал.

— Смотри сам, — шепнул из своей вселенной Улунхан, и его орлиный взор упал на небольшой домик с подсвеченными изнутри окнами.

Крылатая птица уменьшилась в размерах и спокойно села на подоконник, совершенно не испугавшись, что может разнести хлипкое строение в пух и прах.

— Видишь?

— Да.

За мутной пленкой, выделанной из животного пузыря, копошился размытый силуэт худого, угловатого мужчины в потертой одежде монаха с кубическими четками в руках.

Чарип молился. Перебирал косточки погибшей легенды (дракона). Губы беззвучно шептали слова благодарности. Тихо лились просьбы здравия и изобилия для людей аула, для тех, кто с таким трудом выживал в суровых горах, кто верил и надеялся только на себя.

— Великий червь плодородия, благодарим тебя за почву, что насытил жизнью, благодарим за хлеб и овощи. И просим вернуться, озарить землю надеждой.

Червь как обычно молчал.

Свеча же на столе вспыхнула сильнее, затанцевала.

Велес улыбнулся. На миг он поверил, что это благой знак и совсем скоро свет добра, справедливости, блаженства прольется на всякого раскаявшегося нечестивца. На грешников и праведников. На него самого.

Но… Напрасно…

Тени зашевелились и одна, самая черная и живучая, устремилась из угла к фигуре чарипа. Отблески света не испугали ее, не заставили спрятаться, а лишь сильнее раззадорили. Тень покачнулась, опустилась ниже.

— Кончай ее! — рявкнул Мар, видя происходящее через зрачки птицы.

Орел рванул тонкую мембрану окна, и когда та разошлась, влетел в комнатушку неудержимым вихрем. Схватив злобного духа, он, под истошные вопли Велеса, выволок тень наружу и начал с яростью выклевывать из нее куски.

— Ш-ш-ш, — зашипело со злостью раненой змеи черное создание и растворилось.

— Где оно? — спросил амагята сквозь пространство Мар.

— Это не сунесу и не демон. Слишком силен, не подчинить, — сделал вывод Улунхан и, недовольно фыркнул. Превратившись в пепел, он вновь растворился, как это нередко бывало после удачного или не очень задания.

— Дед, ты здесь?

— Здесь, — ответил Асай.

— Я не такой дряхлый, — одновременно с помощником отозвался Хорос, который, конечно, не ведал, что, помимо него, магического духа и непонятно с чего взбесившейся колдуньи, на кладбище есть еще пара-тройка созданий.

— Я не тебе, — посмотрев замутненным взором на главу аула, признался Мархи. Отвернулся в другую сторону и продолжил расспросы. — Кто может быть сильнее духа великого шамана?

— Эжины, боги, бурханы.

— Пришли за Велесом?

— Покуда он жив, они не угомонятся.

— Досадно, — покачал Мар головой и резко поднялся. Черные глаза мгновенно прояснились и почернели пуще ночи, в которой два человека только что камлали на кладбище.

На Хоросе не было лица. Он тихонько, чтобы не помещать орде деймосов кама, сидел в ядовитых кустах и моргал одиноким совенком.

— Пора возвращаться, — как можно доброжелательнее сказал Мархи главе, но сквозь успокаивающий тон его сквозила настойчивость. Теплая улыбка и расслабленно опущенные плечи давали понять, что он полностью здесь, в этом мире.

Аулец встал, отряхнул от крючковатых иголок войлочную безрукавку. В уголках глаз мужчины затаился недоверчивый прищур. Он присмотрелся к великану, подумал и спустя мгновение улыбнулся. Махнув рукой в сторону тропинки, пригласил удивительного гостя выйти на открытое место.

— Айда, Мар. Видать, твои деймосы тебе подсобили. Не иначе, разобрался с кладбищенским чертякой?

Мархи несогласно покачал головой, снял черную маску и направился к самодельной изгороди, отделявшей владения чарипа и мертвецов от окружающих гор. Деймос и Фобос вышли из-за плавающих на небосклоне туч и засияли золотисто-бурым светом.