Путь кама (СИ)

Бубен звучал звонко и чисто, когда Мархи в третий раз ударил по натянутой коже двойника. Под черной маской глаза подростка закрылись, и на место обычного зрения пришло шаманское. Вселенную Млечного пути заволокло дымкой, сад семьи Удхани потонул в тумане и из-под зеленого мира живого проступил мертвый мир.

Ритм Змеи, который отбивал Мар, чтобы набраться сил и обрести решимость, перерос в Олений. Три медленных удара перешли в быстрые постукивания, и чуть погодя бубен разошелся, словно превратился в конный табун. Услышав зов кама и не в состоянии сопротивляться его могучим приказам, из тела Шина выползла серая дымка. Постепенно она сложилась в иссохший силуэт гуманоида и злобно показала парню гнилой язык.

— Не поймаеш-ш-шь, слабак, — твердил ее беззубый рот. — Не удержиш-ш-шь.

— Ага, не удержу, — простодушно согласился Мар. — А этот сможет, — бросил он и поднял глаза в серое небо.

Из грозных туч показались крылья. Раздался резкий крик и к земле устремилась огненная стрела. Небо рассвело желтыми всполохами.

— Божий меч. Треклятое зверье.

Узут — демон-паразит испуганно отполз в кусты и сжался в комок.

Когда до земли остались считанные метры, орел расправил крылья и стал высматривать добычу. Первый раз он бросил огненные перья на сумеречную землю. Узут отполз с поляны к соседним землям. Второй раз Улунхан отправил своих искрящихся посланников. Паразит попытался скрыться за газонокосилкой. Третий раз амагят посеял в почву огненные всполохи. Демон в испуге ринулся под пристройку и нечаянно влетел в живую кошку.

После долгого молчания и безрезультатных поисков Улунхан сдался.

— Все, потеряли гадюку. Пора смириться, — подтвердил очевидный факт он и рассеялся в воздухе искрами.

Парень с горечью выдохнул, остановил ритмичную музыку камлания и открыл глаза. Полуденное солнце нещадно опаляло Калифорнию и заставляло шамана из северных земель обливаться потоками пота.

Время для миссии давно вышло, а задание было провалено. Оставаться здесь Мархи не имел права, поэтому спустился вниз, связал руки все еще спящего убийцы и вышел.

— Мадам, — крикнул он уже знакомой блондинке с собачкой, когда проходил мимо, — в доме двадцать два по вашей улице случилось убийство. Позвоните в полицию, иначе преступник скроется.

— Почему я должна тебе верить? — выпалила девушка с явной неприязнью.

— Потому что ваша собачка, наконец, начала есть, — улыбнулся прохожий босяк и резко исчез, растворившись в мареве накаленного асфальта.

Когда парень вылез из озера, холодный воздух заставил его съежиться и сжать челюсти с такой силой, что затрещали зубы. Все еще стоя на коленях, он выплюнул остатки воды на песок.

— А можно здесь потеплее сделать? — обратился он к Безыму, сидящему на берегу с шерстяным одеялом.

— Нет, — рявкнул тот и накрыл парня. — Получилось?

Мархи отрицательно покачал головой, попытался встать, но снова упал.

— Ты чего? — недоуменно спросил многоопытный кам и вдруг понял, что мальчик плачет.

— Это был папа Ала? — сквозь слезы задал вопрос Мар.

— Да. Шин Удхани со смерти жены жил с паразитом в душе. Эта тварь разъедала ее, заставляла медленно умирать от пороков.

— Из-за меня дядя Шин быстро умер. Я причина его гибели, — прошептал парень и застыл, всматриваясь в ночное небо, многократно отраженное в каплях слез.

Он не желал возвращаться в селение. Он знал, что теперь никогда не посмотрит другу в глаза. Потому что в голубой бездне он увидит карие отсветы одиночества и смерти.

Вавилонская башня

Клюв получался горбатым, кривым и неестественным. Мар старался держать карандаш ровно, но тот постоянно выскальзывал и валился на грудь. При очередном падении деревянного помощника парень чертыхнулся и решил на сегодня закончить. Если рука не идет за фантазией, так незачем выдавливать из себя последние крохи творческого угара.

— Кавказский горный орел должен быть с горбинкой. Иначе это не горный орел, — высказался Мар и закрыл альбом.

— Ты был на Кавказе? — спросил Акай, приподнявшись с лисьих шкур.

С момента инициации прошло два года и, несмотря на то, что амагят дал японскому парню имя Геракл, молодые люди до сих пор называли его Акаем. Только в школе при старших они переходили на полуофициальное — Гера.

— Был. С мамкой на автобусе гоняли.

— Оооо, как замечательно! Я тоже был в горах. На горе, точнее. Фудзияму знаешь?

Мар кивнул.

— Ваша Фудзияма — нет никто рядом с Эльбрусом. Точно тебе говорю.

— Все ты знаешь, — скорчил обидчивую гримасу пухляк и перекатился на другой бок.

Видимо, гордость за самую высокую гору в стране была у него в крови.

— Не все, но знаю. А вот ты до сих пор задание не получил, ботаник, — съязвил Мар.

Акай не выдержал обидных слов и вскочил с импровизированной постели, подобно сайгаку. Хотел что-то ответить злому русскому, но сделался пунцово-томатным и закашлял. Мархи стало его жалко, и он помог пухляку сесть обратно. Мало того что Акаю тяжелее давались физические нагрузки, так еще духи не воспринимали мягкосердечного шамана всерьез. Они частенько отказывались говорить и просили прислать другого проводника, важного и могучего, им под стать.