Путь хеджера. Заработай или умри

– А как ты думаешь? Суперзвезды из хедж-фондов с амбициозными вторыми женами, главы инвестиционных банков с корпоративными деньгами, музеи с щедрыми пожертвованиями, а теперь еще и фонды, вкладывающие деньги в произведения искусства. По словам Ларри, в мире есть минимум сотня gros acheteurs (крупных покупателей), а у нас будет одна la grande vente (большая продажа) в Париже, а затем еще одна в Нью-Йорке. Как тебе мой французский?

– Весьма впечатляюще, но, как я уже сказал, это не мой уровень.

– Подожди немного, и ты до него дорастешь. Разбогатевшие люди сначала хвастают друг перед другом размером домов, затем происхождением гувернанток своих детей, а потом и коллекциями произведения искусства. У тебя самый сильный дух соперничества, чем у кого бы то ни было из тех, кого я знаю. Очень скоро и ты захочешь купить картину Дега.

Они разговаривали непринужденно, откровенно, как, бывало, много раз в прошлом. «Мы настоящие родственные души в смысле инвестирования и бизнеса», – подумал Джо. Он знал, что других сотрудников фонда беспокоят метаморфозы, произошедшие с Микки. Он и сам в глубине души тревожился, поэтому тихо сказал:

– Кстати, Микки, мне кажется, ты слишком увлекся этой стороной жизни. Я видел в одном светском журнале вашу с Ванессой фотографию, а в Vanity Fair вышла статья о том, как ты обставил свою виллу на озере Комо. Все это может повлечь за собой неприятные последствия. Особенно разговоры о твоем богатстве. Должно быть, консультанты и фонды фондов уже бьют тревогу.

– Да, я знаю, – беспечно произнес Микки. – В той статье в Vanity Fair сказано также, что я сделал самый крупный взнос в благотворительный фонд Make-A-Wish и пожертвовал миллион долларов Kent School на футбольный стадион.

– Да, но еще говорят, что ты сделал это ради того, чтобы помочь своей дочери стать членом команды.

– Честно говоря, это одна из причин. Но разве не для этого нужны деньги?

– И все-таки, почему бы тебе не залечь на дно на какое-то время?

– Потому что меня до сих пор выводят из себя эти чертовы сторонники акций роста, которые все эти годы, когда акции стоимости, и я вместе с ними, были в опале, без устали твердили, что считают меня неудачником. А теперь они сами оказались в бедственном положении, и я хочу ткнуть в их высокомерные аристократические лица наши достижения.

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, – заметил Джо.

– Так и есть, можешь не сомневаться! Я действительно принимаю все это близко к сердцу, может быть, отчасти потому, что я маленький и толстый еврей. Так что пусть идут к черту!

Джо решил не развивать тему.

В январе и феврале 2007 года цены на рынке повышались, но в конце февраля и в марте произошло резкое падение, и индекс S&P 500 снизился на 7 процентов. Команда ВА пришла в сильное замешательство, когда доходность портфеля сначала опустилась ниже предыдущего максимума, а затем и ниже средних показателей.

– Кажется, приближается буря, – мрачно произнесла Джоан однажды утром.

– Три месяца еще ничего не значат, – сказал Микки. – Успокойся. Мы заставим деньги работать.

Первого апреля они получили в управление еще 500 миллионов долларов (две трети этих денег были вложены фондами фондов) и инвестировали их.

Но доходность фонда не повысилась, а даже понизилась. Той весной цены стали ползти вверх; к началу июня индекс S&P 500 вырос почти на 10 процентов, а индексы акций компаний с малой и средней капитализацией – еще больше. Атмосфера на рынках стала спекулятивной и волатильной, и у ВА возникли серьезные трудности. Макрофонды, фонды развивающихся рынков и инвесторы, вкладывающие деньги в более агрессивные акции, получили за тот год прирост в размере 20 процентов, тогда как в ВА этот показатель составил всего 2 процента. Короткие позиции фонда повышались в цене так же быстро, как и длинные, и только чистая длинная позиция обеспечила ему положительную доходность.

Все альфа-фонды оказались в тяжелой ситуации, но команду ВА расстраивало то, что некоторые из них хотя и не процветали, все-таки демонстрировали более высокие результаты, чем ВА. Доходность конкурирующих фондов тоже не превышала среднерыночных значений, но в некоторых более крупных фондах она повысилась на 7–8 процентов. Что же происходит? Что пошло не так? ВА теперь был альфа-фондом с нулевым значением альфа. Клиенты задавали вопросы, и в их тоне сквозило недовольство. С их точки зрения, отставанием показателей доходности фонда с своей хваленой стратегией стоимостного инвестирования на протяжении шести месяцев ВА нарушал взятые на себя обязательства. А так как подобная ситуация не менялась на протяжении года, над ВА нависла угроза «мучительной переоценки отношений».

И самое худшее, Микки, Джо и Джоан тоже не понимали, в чем дело. Одним прекрасным июльским утром они сидели в кабинете Микки, пытаясь во всем разобраться. Микки был убежден, что все образуется.