Путь. Книга вторая

– Я прошу тебя дать свободу принцессе Дейзи.

Я ослышался?!

«Дэрэк, он шутит?!»

«Или у нас обоих непорядок со слухом?!»

– Сын Дорсина, это не смешно!

– Я не смеюсь. Я прошу разорвать Обряд. Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа… ты же уже давно разорвал его в душе.

Он пристально смотрит – не на меня, на Джэда:

– Ты сказал мне тогда: разберись со своими желаниями. Вот я и разобрался… Я готов связать свою жизнь с дочерью Дорга.

– Прости, но я не верю тебе, – Дэйкен встаёт, касаясь меня плечом. – У тебя было три жены и бессчётное количество любовниц, с каждой из которых ты собирался строить новые, чистые отношения.

– Не тебе судить об этом, король. Я всегда был честен, принося клятву. Встречаясь с одной женщиной, не думал о другой. И в этот раз – я не стремлюсь кому-то навредить. Просто мне кажется, мы с Дейзи будем счастливы. Я заберу её из Оржа в Пайж, подальше от прошлого, окружу вниманием…

– Скажи ещё – детей заведёшь! – зло вырывается у меня.

Мой Синеглазый укоризненно косится:

«Дэрэк, он же не знает…»

– Можно и детей. У меня своих не было… а всегда хотелось.

Я вспоминаю ответ Дейзи на вопрос о серьёзности отношений, и мне становится немного жаль этого человека.

– Ридлен, а у Дейзи ты поинтересовался, захочет ли она соединить свою жизнь с тобой? Что, если с её стороны это просто увлечение, попытка утешиться… ей это не впервой.

– Преждевременно говорить с ней, предварительно не объяснившись с вами.

– Почему ты всё время обращаешься к нам обоим? – завожусь я. – На дочери Дорга женат я один!

Тот тихо и устало вздыхает:

– Принц, неужели я должен объяснять такие вещи – тебе? Твой муж не спрашивает, понимает…

«Мы едины, Дэрэк. К тому же тогда на него накинулся я. Он не знает, защищал я Аль или… тебя».

«Он что, думает, я буду удерживать Дейзи?!»

«Похоже, да».

Ну уж нет!

– Ридлен, я уже разорвал Обряд! Мы только хотим сохранить это в тайне от девочек, не портить им торжества. Если ты желаешь забрать дочь Дорга, я тебе мешать не буду! Меня женщины, изменяющие за моей спиной, не интересуют!

Его губы кривятся в болезненной гримасе:

– А ты сам, принц, поступал лучше? Изменяя жене в открытую?

Сколько раз я слышал этот вопрос! И как я не хотел, чтобы Джэд знал правду!

Но у меня нет выбора…

– Сын Дорсина, суди сам. Изменив – как ты сказал – первым делом я пришёл к своей жене и выложил всё, без утайки, в надежде, что она, любя меня, поймёт… Хотя мне на её месте не понадобились бы слова. Она знала о моих чувствах, наверно, лучше меня самого! А Дейзи устроила мне скандал. Заявила, что всё это неправда и она в это не верит… и держалась так до следующего дня, пока не застала нас в одной постели. Остальное уже известно всем.

Мой Синеглазый смотрит на меня потрясённо.

«Ты ей сказал?! Сам, сразу?..»

«Я не собирался ничего от неё скрывать. Та сцена, что она нам закатила на следующее утро, – это была игра с её стороны. Я был честен с ней, любимый! Дейзи может обвинять меня во многом, только не во лжи».

«Почему ты молчал, Дэрэк?»

«Мне было стыдно за неё… Ведь она была моей женой! В том, как она вела себя, – я чувствовал свою вину и ответственность».

Ридлен, не слыша нашего мысленного диалога, вопросительно склонил голову:

– Так я могу забрать дочь Дорга?

– Нет, – решительно заявил Синеглазый, – то есть да, но не сегодня. Завтра, после Обряда. А ещё лучше – после бала. Не стоит портить девочкам такой торжественный день.

Он всегда думает о других…

Очаровательный и галантный сердцеед, похоже, проникся. Поклонился – глубже, чем положено. Отступил на шаг. И исчез.

– Мальчишник, – простонал Джэд, – хорошая идея!

***

В замке Тери мы застаём весёлую картину. Создатель Саора с угрюмым видом пялится в окно. Сидящая к нему спиной Гэсса старательно делает вид, что им нисколько не интересуется. Ну, нисколечко! А то, что каждый звук ловит, – это к ветру прислушивается. Мэль со Стэном в углу напротив оживлённо шушукаются с Вейрой. Сестрёнка выглядит встрёпанной, но решительной и уверенной.

Вери для меня загадка. Отчасти потому, что видит меня насквозь. Я не трепещу перед Видящими. Илины в своё время мне хватило, чтобы понять, как легко обмануть, говоря правду и ничего, кроме правды, даже той, что безошибочно чувствует ложь. А вот Вейра всегда знает, когда я недоговариваю. Мило улыбается, многозначительно вскидывает бровь, поглядывает на окружающих и победно – на меня: братик, а ты ничего не хочешь добавить? После чего мне остаётся только или сознаться, или исчезнуть, сославшись на срочные дела. Обычно я предпочитаю второе.