Путь королей

Прибыла его еда: сваренный на пару стагм – коричневатый клубень, росший в глубоких лужах, – на слое вареного талью. Зерно разбухло от воды, густая и перченая подлива коричневого цвета пропитала все блюдо. Он вытащил нож и отрезал кружок с конца стагма. Ножом размазав подливу, двумя пальцами взял кусочек овоща и начал есть. Этой ночью еду подавали горячей и пряной, скорее всего из-за прохлады, и было вкусно. Поднимавшийся над тарелкой пар превращался в туман.

Пока что Ясна никак не прокомментировала видение, хотя Навани утверждала, что и сама сможет что-нибудь найти. Она – признанная ученая дама, просто ее обычно интересовали фабриали. Далинар бросил на нее взгляд. Было ли глупо так оскорбить эту женщину? Не использует ли она его тайну против него из-за случившегося?

«Нет, она не такая мелочная».

Навани действительно беспокоилась за Далинара, хотя и испытывала неприличную привязанность к нему.

Стулья вокруг оставались пустыми. Великий князь Холин превращался в парию – сперва из-за разговоров о Заповедях, потом из-за попыток уговорить прочих князей сотрудничать и, наконец, из-за расследования Садеаса. Неудивительно, что Адолин обеспокоен.

Внезапно кто-то в черном теплом плаще уселся рядом с Далинаром. Это не был один из великих князей. Кто осмелился…

Капюшон плаща опустился, открывая ястребиные черты Шута. Сплошь прямые линии да углы – острый нос и подбородок, тонкие изогнутые брови, пронзительный взгляд. Далинар вздохнул, ожидая неизбежного потока заумных колкостей.

Шут, однако, молчал. Он рассматривал собравшихся, и лицо у него было напряженное.

«Да, – подумал Далинар. – В его отношении Адолин тоже не ошибся».

Сам он в прошлом поторопился с выводами. Этот человек вовсе не простой шут, как многие его предшественники. Он продолжал сидеть и молчать, и Далинар предположил, что этим вечером суть проказ заключалась в том, чтобы превращаться в чью-то тень, лишая спокойствия. Не очень-то смешная шутка, но Далинар часто не понимал, в чем смысл его поступков. Наверное, кто-нибудь более сведущий нашел бы это ужасно остроумным. Великий князь Холин вернулся к еде.

– Ветер переменился, – прошептал Шут.

Далинар посмотрел на него.

Прищурившись, тот окинул взглядом ночное небо.

– Он начался несколько месяцев назад. Ураган. Движется и кружится, мотает нас из стороны в сторону. Вертится, как весь наш мир, но мы ничего не чувствуем, потому что и сами вертимся вместе с ним.

– Вертится мир… Кто придумал такую глупость?

– Те, кому не все равно. А есть еще невежды-ревнители. Вторые зависят от первых – а еще используют первых, – в то время как первые не понимают вторых, теша себя иллюзиями, что сходство между ними сильней, чем кажется. Из-за этих игр мы теряем время, секунды-то бегут. Раз-два, раз-два…

– Шут, – со вздохом проговорил Далинар, – сегодня мне не до этого. Прости, не могу подыграть – я и впрямь не понимаю, о чем ты.

– Знаю. – Шут посмотрел ему прямо в глаза. – Адональсиум. Далинар еще сильнее нахмурился:

– Как ты сказал?

Шут изучал его лицо:

– Далинар, ты когда-нибудь слышал это слово?

– Адо… что?

– Ничто. – Он как будто был встревожен и совсем не походил на прежнего себя. – Бессмыслица. Тарабарщина. Абракадабра. Не правда ли, странно, что какая-нибудь чепуха может состоять из знакомых слов, разрезанных и расчлененных, а потом сшитых во что-то похожее… но в то же время совсем другое?

Далинар помрачнел.

– Я вот думаю, можно ли так поступить с человеком. Разъять его, чувство за чувством, орган за органом, один кровавый кусок за другим. Потом все сложить во что-то иное, вроде дисийского аймианца. Если ты и впрямь сложишь такого человечка, Далинар, не забудь назвать его Чепухой, в мою честь. Или, может, Чепухотребухой.

– Значит, это твое имя? Настоящее имя?

– Нет, друг мой. – Шут встал. – Я отказался от настоящего имени. Но когда мы встретимся в следующий раз, придумаю что-нибудь поумнее, чтобы ты мог меня так называть. До той поры «Шут» сойдет… Или, если пожелаешь, зови меня Хойд. Будь настороже; Садеас намеревается устроить разоблачение на этом пиру, хотя я понятия не имею, какое именно. Прощай. Извини, что так мало тебя оскорблял.

– Погоди, ты уезжаешь?

– Я должен. Надеюсь вернуться. Если не убьют. Впрочем, даже в этом случае вернусь. Извинись за меня перед своим племянником.

– Он не обрадуется. Ты ему очень нравишься.

– Да, и это одна из его наиболее восхитительных особенностей. Наряду с тем, что он мне платит, позволяет есть дорогие кушанья и дает возможность насмехаться над своими друзьями. К несчастью, космер важнее бесплатной еды. Береги себя, Далинар. Жизнь становится опасной, и тебе опасность угрожает сильнее, чем прочим.

Шут кивнул напоследок и удалился. Он поднял капюшон, и вскоре князь уже не мог различить его во тьме.

Далинар вернулся к еде. «Садеас намеревается устроить разоблачение на этом пиру, хотя я понятия не имею, какое именно». Шут редко ошибался, но почти всегда вел себя странно. Интересно, он и в самом деле уехал или наутро будет все еще в лагере и станет насмехаться над тем, как разыграл Далинара?

«Нет, это был не розыгрыш».