Путь Мира(СИ)

- Я был с ними обходителен и весел, изображая молодого, опьяненного властью глупца. Поэтому однажды вечером купцы все вместе явились ко мне с подарками и стали просить, чтобы я освободил их обозы от дорожных пошлин.

- И что же вы с ними сделали?

- Убил их всех.

Поперхнувшись, чиновник удивленно посмотрел в непроницаемое лицо Цао Цао. Ему стало не по себе.

- Вы их убили?

- На стражу надежды не было, но вместе со мной в уезд прибыл отряд в пятьдесят всадников, которых я выдавал за егерей и моих слуг, - безмятежно ответил наместник. - Вина купцов была очевидна и доказана, так что необходимости в суде не было. По сигналу мои люди закололи этих негодяев.

- Справедливое возмездие, - осторожно заметил ду-ю. - А потом?

- Их неправедно нажитое богатство я забрал в пользу казны и пустил в оборот, чтобы закупить зерно и пищу для людей. Торговать я умею и выручил достаточно, чтобы люди могли не только засеять поля, но и не голодать до урожая. И я велел объявить, что отныне судьба купцов будет ждать каждого, кто даст или будет вымогать взятки в здешних местах... Но что это? Ваша чаша все еще полна, сяньшен Фань? Неужели мое вино прогоркло?

- О нет, нет, - чиновник поспешно замахал руками. - Я просто... э-э-э... так заслушался вашим рассказом, что забыл о еде и питье. Значит, именно так вы победили голод в Дуньцю?

- Да, - Цао Цао подал знак, чтобы прислужница снова наполнила его чашу. - Потом возле уезда появился отряд Желтых повязок, отступавших откуда-то с севера. Набрав добровольцев в деревнях, я перекрыл им дорогу, а ночью поджег лес, в котором они укрывались. Большая часть бунтовщиков была перебита, но некоторых мы взяли в плен и прямо сейчас держим их в темнице...

Наклонив голову и подавшись вперед, он впился взглядом в глаза проверяющего.

- Я разбил повстанцев и имею свидетелей, которые могут это подтвердить, - с расстановкой отчеканил он. - Вы понимаете это, господин Фань?

- Э, да, конечно! - проверяющий закивал головой с такой силой, что она, казалось, вот- вот отвалится. - Вы настоящий герой нашего времени. Я обязательно доложу императорскому двору о ваших успехах и достижениях! Вас наградят, уверен.

- Благодарю вас за честность и искренность, - снова поклонился Цао Цао. - А пока давайте же оставим государственные дела и будем радоваться жизни. Девушки, музыку!

После затянувшегося почти до полуночи ужина проверяющего, напившегося совершенно пьяным от волнения, под руки увели спать. Цао Цао, тоже изрядно захмелевший, отослал служанок и вышел на веранду подышать свежим воздухом. Растущий месяц освещал раскинувшуюся перед ним приречную низину, где вдоль заросших камышом берегов лепилось несколько деревень. На песке возле них сохли черные лодки. Прибрежный тростник колыхался под ветром.

Пальцы Цао Цао начали постукивать по перилам веранды, сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее. В нежащемся на винных волнах уме начали всплывать строки:

Я буду пить вино и веселиться,

Ведь кто сказал, что длинной будет нить?

Вся жизнь росой под солнцем испарится,

Ушедших горьких дней - не позабыть...[3]

Подбежавший по приказу слуга исчез в доме и вскоре вернулся с узкой дощечкой, кистью и тушницей. Лениво облокотившись на перила, наместник обмакнул кисть в тушь, улыбаясь своим мыслям и поглядывая на луну.

На следующее утро, уже садясь в носилки, ду-ю вдруг хлопнул себя по лбу:

- О, память, память! Чуть не уехал!

- Что случилось, баогуй Фань? - удивился Цао Цао, стоявший возле носилок. - Я о чем-то не рассказал вам?

- Нет, могучий, это моя голова совсем прохудилась от долгого путешествия и всех этих проверок, - покопавшись среди подушек, проверяющий извлек на свет бамбуковый свиток. - Ваш почтенный дедушка наказал передать вам вот это письмо. Теперь придется задержаться здесь, пока вы будете писать ответ...

- Прошу, не утруждайте себя и не отвлекайтесь от важного дела, - Цао Цао внимательно осмотрел печать и само письмо, не разворачивая его. Между его бровей пролегла хмурая трещина. - Я сам отправлю гонца с письмом. Прощайте же, господин ду-ю, я был счастлив вас принимать и буду счастлив снова!

- Богатства и радости вам, сяньшен Цао! - чиновник со своими воинами миновал ворота усадьбы и отправился по дороге на юг.

С лица Цао Цао мигом сбежали последние остатки учтивости. Холодно и зло поглядывая вслед удаляющимся солдатам, наместник некоторое время стоял на пороге, крутя в руках свиток. Затем, развернувшись на пятках, он резким шагом прошел в дом.

- Не беспокоить даже по важным делам! - приказал он слугам, входя к себе в кабинет. - Ослушников буду пороть!

Задернув занавески и плотно закрыв дверь, Цао Цао зажег светильник и осторожно развернул письмо, постаравшись не сломать печать. Перед глазами его встали ровные строки, написанные знакомым мелким почерком деда: