Путь миротворца

Харис и Марк получили по длинной белой повязке — мужчины в этих краях покрывали ими голову от палящего солнца. Флоя и Никта прикрывались накидками, а епископ — самодельной чалмой из длинного полотенца.

Хранительница, казалось, была рада, что они покидают Мелис. Она даже улыбнулась, вглядываясь вдаль, где виднелись бескрайние Желтые пески.

— Как твоя вчерашняя прогулка? — спросила она настолько просто, что Марк насторожился. — Ты пришел поздно.

— Да так, загулялся…

— С кем же ты так долго гулял?

Марк почувствовал, как учащается пульс. Неужели она что-то знает о Меллине?! «Немедленно, немедленно измени разговор!» — заговорил он себе.

— Со стариной Яннесом, — сострил Марк.

Харис и Флоя прыснули со смеху. Хранительница усмехнулась.

— Какому еще нехорошему слову он обучил тебя?

— Кроме «полубрата» в его словарном запасе и ругательств-то нет.

Марк весело хмыкнул, радуясь смене разговора.

— Какое дело Яннесу до того, настоящий я аделианин или нет? Он же вообще колдун, не признающий никакой морали!

— Он не родился серым магом, — ответила хранительница, обернувшись к епископу. — Он ведь был одним из наших, брат Ортос?

Епископ ответил, не оборачивая головы:

— Яннес, а это его не настоящее имя, родился в благочестивой семье хранителей традиций. Его погубило воспитание, основанное на одних запретах: «Не прикасайся!», «Не смотри!», «Не трогай!», «Не спрашивай!». Все эти предписания создавали лишь видимость благочестия, но были не в силах обуздать нечестивые желания. Желая вырваться из сети родительских запретов, Яннес ушел из дома еще в детстве, посвятив себя изучению разных направлений колдовства. Он остановился на серой магии, избрав ее как учение, не предписывающее никаких запретов. Внушаемое его родителями «нет» никаким удовольствиям, превратилось в «да» любым удовольствиям. Навязчивая мораль привела к отрицанию всякой морали. Уча Яннеса разделять все на черное и белое и делая это весьма невежественно, родители подтолкнули его к учению, утверждающему, что в мире не существует ни черного, ни белого — ни добра, ни зла, а есть только сила.

— Почему вы мне раньше не говорили? — оживился Марк.

— Зачем?

— Я бы знал, что ответить серым магам на Светлой арене…

Тут он смущенно умолк и, вспомнив о своем поражении, погрустнел. Епископ обернулся, почувствовав это.

— Ты извлек урок из своей ошибки, миротворец Маркос?

— Он прекрасно сражался! — возмущенно вставила Флоя, но Марк поспешил поднять руку в знак того, что в защите не нуждается.

— Вы хотите напомнить, что у меня иное призвание? А если я его не понимаю?

— Примирение людей сложно для твоего понимания? Значит, прежде всего, тебе нужно примириться с Творцом.

— Я верующий.

— Так говорят и миряне.

— Я пытаюсь измениться.

— И какие ты делаешь шаги к изменению?

Марк опустил голову, и стараясь изо всех сил не чувствовать себя виноватым, ответил то, что уже отвечал хранительнице:

— Я учусь сражаться.

— И многому тебя научила Светлая арена? — мгновенно отреагировал епископ.

— Не знаю… мне просто нужно было утвердиться, поверить в свои силы, да и потом… Автолику я пообещал. Он говорил, что для владения мечом нужно научиться владеть словом. Я и пытался. Вы же не учили меня боевому искусству!

Епископ сурово смотрел в глаза. В белой самодельной чалме он меньше всего был похож на священника. Марк стал рассматривать колючие кусты пустыни, которая все отчетливей вырисовывалась вокруг.

— Примирение не требует владения оружием, — неожиданно сказал епископ. — Первый миротворец примирил враждующие племена юга. Благодаря ему сотни мирян встали на Путь истины. А меч он поднял всего один раз в жизни. Вернее, не меч, а книгу, ставшую мечом.

— Логос? — оживленно приподнялся Марк. — Это был Логос?

— Да. Тот самый Логос, что достался тебе от предшественников.

— Расскажите, откуда он. Как он попал к Первому миротворцу?

Епископ уселся поудобнее.