Путь миротворца

— Тут отличное место: подальше от чужих глаз и вредных слухов, — ответил епископ, оглядываясь по сторонам. — В Зеленой идиллии полно шпионов темного князя Эреба.

— Эреба? Это не тот ли Эреб, который отец колдуньи Амарты? — Марк вопросительно глянул на епископа.

— Да! — резко ответила за него хранительница, и глаза ее сверкнули.

— Вы полагаете, эти миряне не опасны? — спросил Марк, вспоминая неприятности в мелисской таверне.

— Что ты, они нам не враги, — улыбнулся епископ и, проследив за взглядом Марка, посмотрел на сопящего забулдыгу. — Вот этот, например, пьяница беспробудный, но в душе — человек добрый. И к тому же — староста соседнего поселка Буйный луг. Он всегда разрешал мне выступить перед мирянами своего селения. Он и сам, наверное, встал бы на Путь истины, если б не его тяга к кружке.

— Староста? — удивился Марк. — Беспробудный пьяница и вдруг староста?

— Увы, да. Для Буйного луга такой староста вполне подходит, — сказал епископ, погрустнев.

Подошел хозяин таверны, лично подав гостям горячие кушанья.

— Что слышно у вас, какие вести ходят через ваше пристанище? — спросил епископ.

Хозяин тихо зашептал:

— Говорят, грядет война с Амархтоном. Князь Эреб тайно созывает народ в легионеры тьмы. Не далее как на прошлой неделе, его посланник захаживал в наш Буйный луг, дескать, кто хочет вступить в армию Темного Владыки Хадамарта? Шестеро наших парней согласились на пьяную голову. Тут же их облекли в черные доспехи и увезли.

— Понятно. Влияние Падшего города на Анфею усиливается с каждым днем.

— А еще говорят, королева Сильвира спешно собирает войска, — сообщил хозяин и зашептал еще тише. — Ее посыльные отправились по всем селениям, где живут ваши аделиане. А она, говорят, поехала в Морфелон, заключать новый договор с вашим Сиятельнейшим Патриархом. Нам то что, нам нет дела до ваших войн, — заговорил он уже громче. — Это вам, аделианам есть над чем поразмыслить.

— Дожить бы до того благословенного дня, когда Знамя победы воссияет над Падшим городом! — впервые высказал одно из своих мечтаний епископ и взгляды Марка и Никты обратились на него. Он смутился, хоть и сумел это скрыть, перекинув взгляд на тарелку Марка. — Ты что, тебе нельзя мяса! Куда тебе, после трехдневного голодания!

Марк хотел сказать, что это мясо неизвестного происхождения он и так бы не стал есть. Ему подали миску бульона, и Марк постепенно утолял голод, прихлебывая его с хлебом. В животе непривычно бурчало. Когда он запил все это большой кружкой сладкого чая, с приятным вкусом мяты и какой-то душистой травки, то почувствовал себя самым сытым человеком в Каллирое.

— Простите, я сейчас приду.

Выйдя из таверны, Марк направился к низкому, покосившемуся сараю, который являлся полуразваленной уборной. У входа стояли два высоких воина, привлекших к себе внимание Марка. Один из них оказался крепким пожилым рыцарем в обветшавшем нагруднике. Рыцарь опирался на длинный двуручный меч как на посох. Его спутником был худющий тип, покрытый с ног до головы в толстую черную мантию, высокий — на голову выше рыцаря, и на две головы выше Марка. Не расслышав, о чем говорят эти двое, Марк определил, что хриплый, пропитый и сильно сдавленный голос принадлежит рыцарю, а свистящий, едва уловимый — его спутнику.

Странное любопытство влекло узнать их поближе. Выходя из уборной, Марк как бы невзначай глянул на их лица: выжатое как лимон, давно небритое лицо старого рыцаря не задержало его внимания. Но вот лицо его спутника…

Марк содрогнулся. Верхняя часть лица незнакомца была скрыта капюшоном, а нижняя представляла собой две голые челюстные кости, соединенные белыми костяными губами. И этот ужасный мертвецкий рот произносил свистящие слова, как будто их пытался прошипеть зимний вихрь: «Ты остался один, ты никому не нужен, ты наедине с судьбой, ты один против всех невидимых врагов…» Марк почувствовал, как застывают глаза, губы, щеки, как в уши врывается невыносимая звуковая пустота, а перед ним плывет, плывет, плывет бескрайняя степь под унылым заходом солнца. Необъяснимый страх одиночества сковал и парализовал разум, хотя ноги продолжали шагать к дверям таверны. Марк вдруг оказался один в этом чужом мире. Одинокий. Беспомощный. Несчастный. Никому не нужный. Отверженный Богом. Наступил кошмар длинною в вечность, пока Марк не споткнулся ногой о лавку.

Бух! Марк пришел в себя и смахнул со щеки прилипший песок. Светило взошедшее солнце, крестьяне спешили на поля, бросая на него обыденные взгляды, очевидно, принимая за пьяницу, наклюкавшегося с утра пораньше.

Но Марка не волновало их мнение. Его пугал страшный спутник неизвестного рыцаря. Вернувшись за стол к друзьям, Марк готов был поделиться впечатлениями, но епископ так оживленно выспрашивал новости у хозяина, что он передумал. Да и потом, ведь ничего не случилось!

«Нервы у меня никуда, — подумал Марк позднее. — Подумаешь, даймон! Что, мало всяких монстров по этой стране шатается?»