Путь Моргана

— Вот как? — рассеянно отозвалась Лиззи, продолжая шить. Лицо Ричарда оставалось непроницаемым — значит, вести не так уж плохи.

Она оторвалась от своего занятия и устремила ласковый взгляд на «милого Ричарда» — прозвище давно прилипло к нему. О Ричарде Лиззи ничего не знала — он предпочитал рассказывать только о том, за что попал в тюрьму. Само собой, Лиззи любила его, но ни разу не была с ним близка. Плотская любовь предвещала боль, которую Лиззи не сумела бы вынести, — рождение ребенка и его скорую смерть.

Новая шляпка, шедевр портновского искусства из черного шелка и алых страусовых перьев, лихо сидела у нее на голове. Ричард подарил Лиззи эту шляпку на Рождество, объяснив, что это подарок не от него, а от его лондонского знакомого, мистера Джеймса Тислтуэйта. Ричард добавил, что Тислтуэйт — памфлетист, способный мощью своего слова выставить на посмешище мерзких политиканов, прелатов и представителей власти. Лиззи сразу поверила ему; не умея ни читать, ни писать, она считала грамотных людей полубогами.

Задумчиво продолжая обметывать края прорехи в одном из чулок матушки Хаббард, Лиззи полюбопытствовала:

— Так что там за новости?

— Мой лондонский друг пишет, что всех приговоренных к высылке в Африку вскоре перевезут из окружных тюрем на суда, стоящие у берега Темзы. Но это касается только мужчин. Что будет с женщинами, он не знает.

В тюрьме стало просторнее, притом настолько, что выездная сессия суда, приуроченная к Михайлову дню, в этом году не проводилась. Слишком много жизней унесла скарлатина. Следующая сессия суда была назначена на канун Крещения, январь тысяча семьсот восемьдесят шестого года, — разумеется, если к тому времени в тюрьме наберется достаточно обвиняемых.

Двадцать человек, услышавших слова Ричарда, застыли неподвижно. Те, кто лишь ждал суда, опомнились первыми. Старожилы тюрьмы приходили в себя гораздо медленнее. Широко раскрыв глаза, они не сводили взгляда с «милого Ричарда».

— Рассказывай, — попросил Билл Уайтинг.

— Где-то в мире — точно не знаю где — есть место под названием Ботани-Бей. Нас отправляют туда, и, полагаю, мы отплывем из Лондона, поскольку сначала попадем на суда, стоящие у берега Темзы, а не в портах Портсмута или Плимута. Туда повезут лишь мужчин. Но похоже, и женщин вскоре начнут отправлять в Ботани-Бей.

Бесс Паркер прижалась к побледневшему Неду Пу и расплакалась.

— Нед, нас разлучат! Что же нам делать?

Никто не знал, чем ее утешить; лучше было промолчать.

— А этот Ботани-Бей находится в Африке? — нарушил тягостную паузу Джимми Прайс.

— Кажется, нет, — подумав, ответил Ричард. — Гораздо дальше, чем Африка или Америка. Где-то в Восточном океане.

— В Ост-Индии, — поморщился Айк Роджерс. — Там, где язычники!

— Нет, не в Ост-Индии, хотя где-то неподалеку от нее. Ботани-Бей расположен на юге, его недавно открыл капитан Кук. Джимми пишет, что эти земли истекают молоком и медом, значит, жить там будет не так уж плохо. — Он вспомнил еще одно географическое название. — Поскольку Кук открыл Ботани-Бей по пути в Отахейт, значит, они расположены где-то рядом.

— Отахейт? Где это? — спросила Бетти Мейсон, безутешная, как и Бесс. Бетти понимала, что надзиратель Джонни вряд ли отправится за ней в Ботани-Бей.

— Не знаю, — признался Ричард.

Назавтра, в первый день нового, тысяча семьсот восемьдесят шестого года, осужденных мужчин и женщин собрали в тюремной часовне, где уже ждали начальник тюрьмы Хаббард, Эванс и еще трое мужчин, сопровождавших таинственного ревизора из Лондона, наблюдавшего за строительством новой тюрьмы. Этими тремя были глостерский шериф Джон Ниббет и его помощники — Джон Джеффрис и Чарлз Коул.

К заключенным обратился Ниббет.

— Город Глостер, графство Глостершир, извещен министерством внутренних дел и министром лордом Сиднеем о том, что заключенные, приговоренные к отправке в Африку, будут отправлены в другое место! — громогласно начал он.

— Он ни разу не перевел дух, — пробормотал Уайтинг.

— Не мешай, Билл, дай послушать, — шепотом попросил Джимми.

А Ниббет на одном дыхании продолжал:

— В связи с этим город Глостер в графстве Глостершир извещен вышеупомянутым министерством внутренних дел о том, что здесь предстоит собрать мужчин-каторжников из Бристоля, Монмута и Уилтшира. Когда все заключенные будут в сборе, к ним присоединятся следующие узники глостерской тюрьмы: Джозеф Лонг, Ричард Морган, Джеймс Прайс, Эдвард Пу, Айзек Роджерс и Уильям Уайтинг. Их перевезут в Лондон и Вулвнч, где им предстоит дождаться дальнейших распоряжений его величества.

Речь шерифа прервал жалобный вопль. Волоча за собой цепь, Бесс Паркер выбежала вперед и бросилась к ногам Ниб-бета, ломая руки и захлебываясь рыданиями.

— Сэр, сэр, достопочтенный сэр, прошу вас, умоляю! Нед Пу — мой муж! Видите мой живот? У меня будет ребенок, сэр! Прошу вас, не отнимайте у меня Неда!

— Прекрати вопить, женщина! — Нахмурившись, Ниббет обернулся к начальнику тюрьмы. — Заключенный Пу и вправду поддерживает близкие отношения с этой плаксой? — спросил он.

— Да, мистер Ниббет, уже несколько лет. У них уже был ребенок, но он умер.