Путь на Балканы

— Какого полка? — зычно пробасил он.

— Сто тридцать восьмого Болховского, ваше императорское высочество! — четко отрапортовал Будищев и сделал на караул.

— Узнал, — усмехнулся цесаревич. — А ведь я тебя тоже знаю… погоди, сам вспомню… нет, вертится в голове, а не получается!

— Вы меня за дело у Езерджи награждали, ваше императорское высочество!

— А, это ты! — на лице великого князя появилось понимание. — Ну что, не дослужился еще до фельдмаршала?

— Всего ничего осталось, ваше императорское высочество!

Бойкий ответ заставил Александра Александровича благодушно рассмеяться, и он повернулся к свитским, повылезавшим из экипажей, желая разделить с ними веселье.

— Полюбуйтесь, господа, какие орлы в Болховском полку служат!

Прихлебатели из свиты наследника престола вежливо похихикали, хотя на их кислых лицах было написано: «Черт тебя дернул остановиться посреди поля в такой холод!» Но с царским сыном не поспоришь, и если его разобрало любопытство, то хочешь не хочешь приходится терпеть.

— Кто у тебя ротный?

— Их благородие поручик Линдфорс!

— Как Линдфорс? — раздался чей-то голос, и, растолкав свиту, вперед выбрался какой-то флотский офицер. — Где Линдфорс? А… господа, так это и есть Блудов!

— Какой еще Блудов? — вопросительно выгнул бровь цесаревич. — Костя, ты что, перебрал?

Мичман Нилов, от которого действительно попахивало хорошим коньяком, обезоруживающе улыбнулся и бросился пояснять:

— Ну, тот самый Блудов, которого мы уже более полугода пытаемся выцарапать из Болховского полка!

— Погодите, мне что-то рассказывали о жалобе графа Вадима Дмитриевича на некоего самозванца, — припомнил великий князь. — Уж не об этом ли молодце речь. Как тебя зовут?

— Болховского полка унтер-офицер Дмитрий Будищев, ваше императорское высочество!

— Ничего не знаю, — мотнул головой флотский, — это тот самый Блудов, который починил нам гальванику на «Шутке», я его точно запомнил!

— Еще бы не запомнил, — усмехнулся цесаревич, — ты за это дело георгиевским кавалером стал!

Тут выяснение личности Дмитрия прервал доклад начальника конвоя.

— Впереди государь, — выпалил он, легко соскочив с седла и приложив руку к лохматой кавказской папахе.

— Коня! — взревел Александр Александрович, и через мгновение ему подвели поистине богатырского вида першерона.

Цесаревич немедля вставил ногу в стремя и рывком поднялся в седло, заставив покачнуться своего буцефала.

— Потом разберемся, кто ты такой есть, — крикнул он унтеру и, дав коню шенкеля, помчался навстречу царственному отцу.

Конвой и часть свиты, успевшая вскочить в седла, последовали за ним, а остальные бросились отводить кареты в стороны, чтобы не мешать проезду императора. Только довольно улыбающийся Нилов некоторое время стоял рядом с застывшим, как изваяние, унтером и довольно улыбался.

— Шалишь, брат, от флота не спрячешься! Мы хоть из-под земли, хоть со дна моря достанем.

— Так точно, ваше благородие, — мрачным голосом отвечал ему Дмитрий.

— Ну а то, что до унтера дослужился, так это и к лучшему. Хорошие унтера везде нужны! Тебе, кстати, за потопление вражеского парохода фехти… фетхи… тьфу, дьявол, никак не выговорю его названия, крест полагается! Ты рад?

— Безмерно счастлив!

— То-то! Смотри, я после войны получу назначение на броненосец и возьму тебя к себе, мне хорошие специалисты будут во как нужны!

— Что здесь происходит? — встревоженно спросил подбежавший Линдфорс, бывший до этого со вторым взводом. — Костя?! Ты как здесь?

— Вашбродь, — тихонько шепнул ему Будищев, — убрали бы вы своего приятеля от греха. Сейчас тут царь будет, а он околесицу несет да еще так фонит, что мне уже закусить надо!

Однако Нилова было так просто не унять, счастливо улыбаясь, он спешил поведать приятелю историю своего появления:

— Вообрази, великая княгиня Мария Федоровна пожелала узнать, что с катером, принадлежавшим прежде их императорским высочествам. Ну, поскольку дела у нас сейчас нет, цесаревич вызвал меня и потребовал подробностей. А тут шум-гам, поехали встречать государя и меня с собой… да ладно тебе, я и выпил-то всего ничего, просто в этих каретах так холодно!

С большим трудом мичмана удалось убрать с глаз, прежде чем проехал императорский поезд. Очевидно, цесаревич успел поделиться с государем своей находкой, потому что его карета ненадолго остановилась рядом с вытянувшимися часовыми и глаза самодержца мимолетно скользнули по их унтеру.

— Давно ли ты видел графа Вадима Дмитриевича? — спросил он у сына несколько позже.

— Одно лицо, — хмыкнул в ответ цесаревич, не отличавшийся особой деликатностью.

— Ну, не знаю, росточком этот бастард куда как повыше будет, — задумчиво заметил император, но затем улыбнулся и добавил почти весело: — Надо будет попенять Мезенцеву, а то он мне какую-то дичь доложил!

Линдфорс, проводив кавалькаду глазами, велел караулам сниматься и идти греться у костра. Нилов был удачно засунут в карету и отправлен назад, император встречен и, хотя нельзя сказать, чтобы без происшествий, однако все-таки благополучно. Можно было отдыхать.