Путь Найденыша

Нед быстро ретировался от лавки, снова шагая в сторону центра. Он время от времени оглядывался, как будто подозревал, что сейчас этот ураган страсти передумает и с гиканьем набросится на него сзади, чтобы никогда уже не выпустить из рук. Нед улыбался, на душе почему-то было хорошо и спокойно – неужели в мире завелся хоть один человек, который его ждет и которому не безразлично, что с ним будет? Впрочем, он тут же себя отругал, а Жересар? Тот переживает за него. Да и друзья – тем тоже, наверное, небезразлична его судьба. Впрочем… кто знает? Случись с ним что-то, что они сделают? Ну, сядут, нальют в кружки вина, помянут: «Хороший был парень. Жаль, конечно!» Выпьют и… пойдут к шлюхам. Все. Был Нед и нет Неда. А женщина… она – другое. Ведь она может оставить в этом мире часть Неда… маленького Неда. И тогда он не совсем умрет. Останется в своем сыне…

Выругав себя за глупые и странные мысли, Нед продолжил свой путь и минут через сорок снова оказался на площади Богов. В храмы на этот раз он заходить не стал, особенно неодобрительно покосившись на храм богини любви, проследовал дальше, туда, где он заметил огромный деревянный свиток-вывеску, укрепленный над входом в неприметный домик, выкрашенный белой, слегка пожелтевшей известкой. Даже не спрашивая у прохожих, можно было догадаться, что это и есть лавка книгопродавца Хурада.

* * *

– Приветствую вас, молодой человек! – Продавец книг был гладко выбрит, одет в хороший костюм, а на шее у него располагался шейный платок, на котором виднелась булавка с блестевшим и переливающимся драгоценным камнем.

Нед тут же вспомнил свои сокровища – жемчужины, оставшиеся на берегу моря. Интересно, сколько они стоили бы в городе? Ясно, что скупщики в деревне давали за жемчуг только часть настоящей цены. Нед не знал точно сколько, но и той цены хватало, чтобы семьи ловцов жили относительно безбедно.

– Вы хотели что-то купить? Или посмотреть картинки? Я могу предложить вам за пару медяков посмотреть книги с картинками, изображающими позы для совокупления – это трактат «Искусство любви, освященное богиней Селерой, представленное королевским рисовальщиком Арутом Снарским». Там такие картинки, увидите – не забудете никогда! Опять же – молодому офицеру обязательно нужно знать, как ублажить даму! Это способствует карьере. – Лавочник заговорщицки подмигнул и скорчил скабрезную рожу.

Нед посмотрел на ужимки подозрительного лавочника (он наводил на мысль о мужелюбах) и холодно спросил:

– Что, у вас все книги посвящены только постельным утехам? Или же вы решили, что я, по своей глупости, не способен на иное? Вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? Здесь есть еще какая-нибудь лавка, в которой я бы мог приобрести нужные мне книги, не подвергаясь оскорблениям?

– О! Простите, ради богов, – растерялся лавочник и даже, как показалось Неду, слегка испугался. – Я не хотел вас обидеть! Извините еще раз! К нам частенько заходят солдаты и офицеры, и они… простите, простите! Что бы вы хотели приобрести? Что из книг вас интересует? Придуманные истории? Исторические трактаты? Или, может быть, что-то из наук?

«С этими вояками из корпуса надо быть осторожнее! Вон как глянул! Взгляд как у акулы! Того и гляди голову откусит! Правда, чего ему надо? На лицо мальчишка, а плечи – как у грузчика из порта. Красив, красив мальчик… о нет! Выкинуть эти мысли! Там у них в корпусе такое безумие – за любовь с мужчиной убивают! Предложишь ему – может и ударить, а то и убить! Нет, нет и нет. Сегодня схожу к Элору… что-то мы с ним давно не виделись. Эдак он себе другого возлюбленного найдет. Прошлый раз чего-то намекал о том, что пора бы поменять что-то в его жизни. Нет остроты переживаний, видишь ли! Негодяй! Надо будет ему купить подарок…»

Нед, нахмурясь, выключил внечувствительное восприятие, чтобы не слушать всю чушь, что нес мужчина (если можно его так назвать после тех картинок, что увидел Нед, подслушивая сокровенные мысли), и в который раз выругал себя за то, что взялся слушать чужие откровения. Ничего хорошего они ему не принесли. Теперь ему было неприятно общаться с продавцом.