Путь небес. Преодолевая бурю

Но Хан еще сомневался. Звездолеты врага снова поворачивались к ним. Опять засверкали лазерные пушки, рассекая озаренную эфиром бездну. «Стойкость» прорвалась на дистанцию залпа, испепеляя на ходу всех, кто осмеливался перекрыть ей дорогу. Она почти вошла в зону видимости, колоссальная, заметная без приборов; ее курс отмечали остовы космолетов, о ее прибытии возвещало отчаяние. Только один корабль мог бросить ей вызов.

Если отдать команду сейчас, если направить весь легион к порталу, отступление превратится в кровавую бойню. Нужно, чтобы кто-то держал оборону.

— Я должен сразиться с ним, — тихо произнес Каган.

— Не должен! — свирепо крикнула Илия, сама не своя от горя.

— Господин, если вы вступите в бой, то упустите шанс, — предупредил Арвида. — Будет другой день…

— Не для Таргутая! — взревел Хан, неожиданно придя в ярость. — Не для Са! Мои воины умирали за меня — и в этот день, и каждый день с тех пор, как мой поганый братец разжег восстание! Год за годом я смотрел, как они гибнут, как их сила уходит из мира. Хватит! Я ничего не добился, так хотя бы убью его!

Ревюэль дождался окончания тирады. Совсем непросто было выдержать гнев сына Императора, даже усомнившегося в себе из-за печали, но псайкер не отступил.

— Путь свободен, — сказал он. — Я поведу нас, если вы позволите. — Тысячный Сын помедлил, тяжело дыша и осознавая риск. Разлом уже начинал закрываться, реальный космос наползал на его края по мере того, как угасала душа Есугэя. — Нам предначертано быть на Терре. Вам предначертано быть на Терре.

Мостик окутала напряженная тишина, нарушаемая только звуками с нижних палуб, где велась подготовка к бою. Илия ждала в отчаянии, с побелевшим лицом. Торгун и остальные сагьяр мазан ждали, неподвижно стоя с оружием в руках. Ждал Арвида, ждал совет грозовых пророков, ждали Джубал и собравшиеся воины кэшика.

Примарх посмотрел в сердце варп-разлома. Посмотрел на атакующего врага. Ладонь Кагана поползла к рукояти тальвара, но он по-прежнему молчал.

Никто не двигался. Бурлил эфирный вихрь, засасывая материю в прожорливую пасть. Гвардия Смерти подошла на расстояние лэнс-выстрела, авгуры засекли первые залпы из макропушек.

Хан не глядел на Арвиду. Он не глядел ни на Илию, ни на Намахи, ни на Джубала.

Наконец он повернулся к Табану:

— Приказ всем кораблям: полным ходом идти к разлому.

Затем взор примарха упал на иллюминаторы, за которыми вырастал зловещий флагман Мортариона, пятно разложения на фоне варпового шторма.

— Всем, кроме этого. «Буре мечей» взять курс на перехват «Стойкости».

Глава двадцать четвертая

Братство Бури стремительно прорвалось на борт «Сюзерена» вслед за шквалом торпед, которые сбили пустотные щиты неприятеля и обнажили беззащитный корпус. Метко запущенные абордажные модули глубоко и далеко вгрызлись в тело корабля. Выдавив горящие десантные люки, три сотни воинов вырвались из капсул, достали оружие и бросились к точкам встречи с боевыми братьями.

Один из флангов вторжения возглавлял Джучи, который пробивался вверх из трюмных отсеков в передней части космолета. Другой вел Имань, углублявшийся со своим отрядом в недра «Сюзерена». Шибан, собрав своих воинов, рвался к мостику по центру, вдоль главной ветки гравипоезда.

Бойцы мчались, словно белые призраки, сметали членов экипажа в вихре клинков и болт-снарядов, постоянно усиливая натиск. Мутанты и жертвы плетельщиков плоти толпами атаковали Шрамов, заполняя узкие коридоры изуродованными телами, но легионеры истребляли их быстрее, чем твари успевали завопить боевые кличи измененными глотками.

Шибан совершенно не жалел себя. Враги вставали перед ханом, и он повергал их, без сомнений и задержек. Гуань дао летала вокруг него, будто спутник возле планеты, вертелась и плясала, оставляя за собой сияние расщепляющего поля. Любое движение приносило ему боль, но боль чистую: впервые за долгое время хан шел в наступление. Здесь не будет ни ложных ходов, ни обманных маневров — началась финальная схватка между теми, кто сохранил верность, и теми, кто увяз в извращениях.

К Тахсиру вернулась прежняя быстрота. Он выжимал все, что мог, из металлической брони-оболочки, рвался в бой так, словно настал Последний День и больше сражений не будет.

В темной дымке возникли первые силуэты Детей Императора; изменники грузно шагали навстречу Шрамам, стреляя на ходу. Бегущий Шибан извернулся, уклонился от снарядов и всем телом врезался в передового неприятеля.

— Каган! — взревел чогориец.

Вбив навершие глефы в грудь противнику, он заставил того неловко отступить. Хан шагнул за ним и ударил наискосок слева, потом справа, тяжело ранив легионера. Прокрутив оружие, Шибан схватил его обеими руками, острием вниз.

— Отступник, — прошипел он и резко опустил клинок, окутанный расщепляющим полем; гуань дао, пройдя через доспех и тело, вонзилась в палубу.