Путь небес. Преодолевая бурю

В полумраке висели каллиграфически расписанные стяги, которые рассказывали о сражениях братства. Ритуальные названия миров отмечали ранние славные триумфы — их кульминацией стал Чондакс, за которым последовал кризис на Просперо. После них все чаще встречались метки поражений или пирровых побед, в дальнейшем оказавшихся бесплодными. Для зрителя они как будто складывались в картину медленного вырождения некогда гордого и буйного народа. Раньше знамена создавали с почти бесконечным старанием, но теперь на тщательную работу не хватало времени, так что линии росписи были проведены торопливо и с помарками.

Легион во всем поступал как и прежде, но уже с равнодушием. В дыму курильниц не обитали духи, в холодном воздухе не звучали песни.

Шибан снова взмахнул гуань дао, воспроизводя приемы, которые использовал в бою с чемпионом Третьего легиона. Он проделал это уже десяток раз, стараясь найти допущенную ошибку. Пока что хан ничего не отыскал. Враг просто оказался лучше него — быстрее, сильнее, порывистее.

Здесь нечему было учиться, оставалось лишь признать собственную слабость.

Конечно, Шибан догадывался, как отнесся бы к этому Есугэй. Грозовой пророк неодобрительно взглянул бы на него, и хан тут же вернулся бы на тренировочную площадку, чтобы снова и снова пытаться исправить изъян. Цинь Са не уступил бы так легко, и Джубал, и Джемулан — если бы дожили до нынешних дней.

Когда-то Шибан мечтал сравниться в деяниях с такими героями, стать одним из величайших бойцов орду. Над Просперо он утратил надежду и получил взамен Оковы. Такова война, такова судьба, и во мгле, окружившей хана, для него не осталось желанных трофеев.

Гуань дао закружилась во мраке, рассекая воздух. Шибан пошел в атаку, по памяти сражаясь с врагом, что уже не стоял перед ним. Хан и раньше проделывал такое — годы тому назад, на Чогорисе, где по несколько часов подряд бился с неприятелями из летописей. Тогда взмахи его клинка были свободными и точными, как и взмахи каллиграфической кисточки. Тогда он еще дерзал писать стихи, следуя древним обычаям.

После Чондакса хан не начертал ни строчки. Как и все былые поэты легиона, насколько он знал. Им просто стало не до красивых слов.

«Тахсир», называли его теперь, «Обновитель».

Расположение Кагана к нему возросло, и братство Бури увеличилось, приняв новобранцев из отрядов опозоренных ханов. Шибан вознесся до советника примарха и вместе с Джубалом, Гинаком, Огом, Есугэем и Цинь Са входил в курултай, который планировал удары по вечно ползущему вперед фронту наступления Хоруса. В более опасных операциях участвовали только осужденные воины, сагьяр мазан, очищавшиеся смертью.

Глефа наклонялась, клевала, отлетала назад. С каждым ее движением Шибан менял стойку, сохраняя баланс. Сдвигая опорную ногу, он почувствовал, как одна из механических передач в лодыжке застопорилась — лишь на микросекунду, почти неуловимо, но все же ощутимо.

Хан остановился, высчитывая, насколько уязвим он из-за подобных крошечных задержек.

«В панцире дредноута я по крайней мере стал бы сильнее, — подумал Шибан. — Будь прокляты наши суеверия!»

Понемногу он расслабился. Пламя в жаровнях угасало, но знамена еще колыхались.

Тут уже ничего не поделаешь. Мечник, одолевший хана, наверняка погиб в катастрофическом взрыве конвоя. Разумеется, это не особо радовало Шибана, который предпочел бы убить врага своими руками, в духе степей.

Опустив острие глефы, хан отвернулся от центра дуэльного круга. В тенях, непроницаемых для свечей, он заметил силуэт терпеливо ждавшего наблюдателя.

Раньше Джучи никогда не остался бы в стороне. Раньше он позвал бы Шибана, чтобы разделить с ним наслаждение искусной игрой клинков.

— Ты пришел с вестями, — утвердительно произнес хан, чуть затрудненно дыша; он направился к палисандровой подставке для гуань дао.

— Говорящие со звездами завершили наблюдения, — с поклоном ответил Джучи. — Каган приказывает нам отойти во внутренний круг.

Кивнув, Шибан убрал глефу в настенный ларец с войлочной подкладкой и крепко затянул кожаные ремешки.

— Что другие налеты?

— Три конвоя захвачены и уведены в варп. На одном перевозили личный состав, так что в наших экипажах прибавится новичков.

— А остальные?

Легионер помолчал.

— Хэйюй в плену. Сянь Камаг не отвечает. У нас большие потери, хан.

Шибан зашагал к выходу из тренировочного отсека, и Джучи последовал за ним.

— Такова война, — сказал командир.

— Да, но… — Боевой брат неуверенно взглянул на него. — Подобное уже давно происходит, хан. И «Амучин» погиб.

— Мы исполнили приказ. Убили множество предателей.

— И потеряли многих товарищей.

Выход из зала прикрывали занавеси. Коридор снаружи озаряли люмены, мягкий свет струился за порог, на полу лежала бумага, испещренная строчками выведенных тушью символов.

— Мы уже не сражаемся с ксеносами, — ответил Шибан. — Наши противники так же опасны в бою, как и мы.