Путь небес. Преодолевая бурю

— Пропустил, — опустошенно пробормотал он. — Моя ошибка, хан. Я пропустил их.

Джубал поднялся:

— Свяжитесь с Каганом. Вытаскивайте их со станции.

Илия не отпускала Табана.

— Нам нужно знать угол подхода!

— Идут из-под плоскости, двадцать градусов, выравнивание в точке сорок-пять-шесть-три. Но мы не сможем развернуться, только не…

Ахн-эзин оттолкнулся от трона.

— Бить тревогу! — взревел он, и даже самые ослабевшие офицеры пробудились от летаргического забытья. — Уровень угрозы — золотой, все орудия к бою!

Загремел гонг, глухие отголоски лязга раскатились по огромному мостику. Люмены потускнели, вспыхнуло боевое освещение вдоль переходов между постами. К тому моменту все уже уяснили смысл данных с авгуров, и тактические экраны заполнились световыми точками приближающихся кораблей.

Раваллион выглядела больной. Лица легионеров скрывали шлемы, но и они как будто двигались менее уверенно. Яд варпа ощущался в воздухе.

— Открыть канал к Тахсиру, — приказал Джубал; подойдя к краю возвышения, он устремил взгляд над человеческой толпой внизу.

— Ахн-эзин, — ответ Шибана пришел быстро, словно он ждал вызова.

— Нам нужно время, брат, — сказал владыка охоты. — Сможешь выиграть его для нас?

— Как прикажешь.

Почти сразу же на сенсорах ближнего обзора возникли звенья быстроходных космолетов Шибана. Отделившись от главного скопления кораблей, они ринулись вперед, на перехват более медленных сигналов, еще сближающихся с флотом.

После этого осталось только упорядочить основную оборонительную сеть, разместить тяжелые боевые звездолеты там, где они нанесут наибольший урон врагу.

— Вот и они, сы, — произнес Джубал, изучая россыпь движущихся меток на пикт-экранах.

Генерал кивнула.

— Да, — отозвалась она. Хрупкие черты Илии застыли от дурных предчувствий. — Вот и они.

Глупо было уходить одному. Обучение, когда-то пройденное им, строго требовало оставаться в зоне видимости товарищей, но он позабыл о правилах — мысли заволокло туманом из-за Изменения. Оно серьезно усилилось, превратилось в зуд по всему телу, который поначалу только раздражал, но теперь почти сводил с ума. Арвида не мог стоять неподвижно, болезнь полностью охватила бы его. Казалось, что, лишь сгибая конечности, заставляя себя совершать привычные движения, он спасается от полной трансформации.

На ходу Ревюэль повторял нужные мантры. Воин почти не замечал, где находится, брел мрачными коридорами размытых теней и мечущихся кругов света из нашлемных люменов.

После спуска ему стало лучше. С каждым метром вниз от командного отсека боль немного спадала. Вначале Арвида слышал гулкие шаги братьев, которые прочесывали палубы в поисках признаков жизни, но затем смолкли и они. В коридорах стояла почти полная тишина, их могильное спокойствие нарушали только приглушенные стуки и щелчки из глубин станции.

Сколько-то часов спустя — Ревюэль почти утратил чувство времени — к нему начало возвращаться восприятие. Давление в сосудах и мышцах спало, шипящие голоса притихли.

Арвида остановился и огляделся вокруг. Похоже, он ушел далеко от вершины: стены выглядели иначе, почти органически, хотя были вырезаны из той же прочной черной стали, что и остальное Темное Зеркало. Легионер стоял в округлой комнате с крышей в форме цветка тюльпана. Каждую панель обшивки украшали геометрические узоры, накладывающиеся друг на друга. Их разделяли пополам пересекающиеся векторные линии.

Он услышал могучий рев, похожий на шум прибоя, что рождался далеко внизу.

Внизу бурлил круговорот разлома. Внизу лежало око бездны.

Ревюэль оперся руками о стену. Металл оказался влажным на ощупь — но как он почувствовал это через латные перчатки?

В центре помещения находилось восьмиугольное возвышение, покрытое резными изображениями каких-то извивающихся тел, похожих на змеиные. Площадка была отполирована до яркого блеска. Глядя на нее, Арвида услышал внутри доспеха свое дыхание, быстрое и поверхностное.

— Есугэй, — прохрипел он по воксу. Ответа не последовало. — Есугэй, — повторил псайкер.

У него закружилась голова. Глупо было приходить сюда одному. Но опять же Ревюэль уже оставался один, и надолго. Даже после того как Шрамы забрали его из развалин Тизки, они не стали для чернокнижника по-настоящему родными. Он стал одиноким по умолчанию, лишившись истинных боевых братьев, мудрецов, с которыми так любил разговаривать, что-то узнавать от них, учиться чему-то.

В прошлом, перед тем как разверзся ад, у Арвиды был тутеларий по имени Яниус. Этот Разум изредка появлялся рядом с ним, слабый и почти неощутимый, но исчез задолго до того судьбоносного путешествия с Каллистоном на Просперо. Спутник никогда не имел для Ревюэля особого значения. В последующие годы он ни разу не пытался вызвать духа, но тогда, впервые осознав пропажу, испытал тоску по мягкому теплу прозрачного фантома.